Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

— Красиво? — спросил Михаил.

— Очень. Только не понятно, чьи это руки делают, — сказал Саня.

— Абсолютно понятно: знаешь молитву «Верую во единого Бога Отца Вседержителя, и Творца видимых же всех и невидимых»? Вот чьих рук это дело.

— Родитель наш так говорит, — неуверенно сказала Саня.

— И ты не уверовала в его слова? А зря. Если я скажу, что сегодня взойдёт луна, а завтра взойдёт солнце, ты мне не поверишь?

— Поверю, — ответила Саня.

— Вот так в единого Бога Вседержителя и Творца, уверуй. Жить будет осмысленно и лучше. У верующего всегда есть надежда — Бог. В самых трудных обстоятельствах верующему легче, чем неверующему.

— Ладно, когда-либо пойму, — сказала Саня.

— Нет, Саня, ты не права. На своих ошибках только дурак учится. Если будем учиться на своих ошибках, то движения вперёд не будет. Поэтому люди изучают науки, узнают, что было до них, и не допускают тех ошибок, которые допускали люди, жившие раньше.

Мужчины, приехавшие на покос, с ходу включились в работу. Павел и Семён приехали на травокосках. Они опустили косы и пошли косить в одной загонке. Выкосив первую загонку, они обчали [38] Обчать — начать. ( Прим. ред. ) по загонке отдельно. Иван Семёнович приехал косить на быках, но у него не было погонщика. Он попросил Михаила дать ему погонщика Ивана.

— Ваня, помоги Ивану Семёновичу, — приказал Михаил. Иван подошёл к Ивану Семёновичу:

— Чем могу помочь?

— Надо гонять быков.

— А зачем их гонять? Они сами хорошо ходят.

— Ты мне не говори, а делай то, что тебе велят.

— Ладно. Буду дурака валять.

— Поехали, — скомандовал Иван Семёнович.

Ваня взял быков за налыгач [39] Налыгач — веревка, надеваямая на рога быку или волу. (Прим. ред.) и повёл:

— Цоб, быкушки, — потом бросил налыгач.

Увидев, что Иван не управляет быками, Иван Семёнович закричал:

— Ты чего делаешь, сукин сын? Хочешь быков загубить и меня без ножа зарезать? А ну бери налыгач в руки!

Ваня взял налыгач в руки, прошёл с быками три — четыре сажени, закинул налыгач на ярмо и отстал.

— Ты чего делаешь, змей ползучий?

Быки остановились.

— Ты, Иван, оказывается лодырь. Лентяй. Приедем на стан, расскажу Михаилу Ивановичу, выгоним тебя и ужинать не дадим.

— Михаил Иванович на нас ни разу так не орал, как Вы на меня.

Иван Семёнович сошёл с травокоски, сел на траву и снял чирик. Он хотел рукой залезть в чирик, но рука была слишком большая.

— Дайте мне ваш чирик, дядя Ваня.

— На, посмотри.

Ваня полез своей рукой в чирик Ивана Семёновича.

— Дядя Ваня, дайте ножик.

Получив нож, Иван извлёк из чирика комок грязи, вернул нож и чирик Ивану Семёновичу, а сам сел на травокоску:

— Цоб, бынюшки, — быки пошли над стенкой нескошенной травы. Обойдя круг, быки остановились точно на том месте, с которого они начали движение.

— Вот видите, дядя Ваня, быки — они народ умный, всё понимают. Сиди, отдыхай, а я буду работать.

Когда Иван закончил круг, быки сами остановились.

— Дядя Ваня, иди на стан и проси другую работу, а косить буду я. Завтра пойдут конные грабли, вот Вам работа, там вожжи есть. Иван Семёнович действительно ушёл на стан.

— Михаил Иванович, этот заика — смышленый парень. Он на быках работает один. Мне там делать нечего.

— Запряги одноконку, поезжай к нам домой. Привези обливное ведро мочёного терна, кусок сала и три буханки хлеба.

За ужином первым заговорил Ваня:

— Михаил Иванович, я сегодня ничего не делал. Ходил за быками. Снимите или меня, или Ивана Семёновича, и ещё: я работал в прошлом году тридцать дней на быках, на травокоске у Буданова. Он потом сеном торговал. Мы работали ночами, днём овод засекает быков, но особенно лошадей. Есть овод-крючок, если он укусит лошадь за храп, то лошадь начинает носом копать землю или биться, рвать упряжь. Для быков и лошадей поделали шалаши и в жару они стояли в шалашах и вволю ели сено. Смотрите, это ваше дело, но я решил сказать. И стога лучше класть утром или вечером, а ещё лучше ночью. Прохладно и ветер не такой. Я и стога научился там класть.

— Ваня, трудно класть стог? — спросил Михаил.

— Ничего там трудного нету. Только надо постоянно помнить, что под ногами у укладчика сена должно быть твёрдо как на дороге. Тогда любой дождь сену нипочём.

— Надо подумать, — сказал Михаил.

Сложив сто пятьдесят шесть стогов по четыре зимних воза в каждом, косари переехали в тот угол, за продажу которого филинским казакам за два ведра самогонки, секли на сходе станичного атамана палкой-розгой. Получил атаман тогда по приговору схода шестнадцать ударов. Атаман не крикнул, не издал ни звука. Его оставили на должности атамана станицы по закону «терпи казак, атаманом будешь». А он, одев штаны, поклонился старикам и сказал:

— Спасибо, господа старики, за науку.

Из угла развозили по домам сено из копен. Всем досталось по три воза. Не забыли об Иване Белом, который пас скот, и о Марии Фоминичне. Мария Фоминична попросила возить её сено на гумна Михаила Ивановича, так как она не думает отделяться. Тоня своё сено завезла отцу. Иван завёз во двор крёстной, которая пригласила его жить у неё навсегда. Саня один воз отвезла отцу, а два воза крёстной Ивана, так как Иван посватался к ней и она почти согласилась. Вся бригада съехалась с луга не по домам, а к Михаилу Ивановичу. Отпущены домой были после бани и ужина станичные ребята. Через три дня бригада Долгова должна была выехать к Криуше и выкосить всю осоку, которая обсохла по её берегам.

Как только приехали к Долговым, так сразу: баня, стрижка, бритьё.

Саня и Таня обратились к Даше:

— Даша, вот баня, а у нас белья нет.

— Есть у вас бельё. Я вам натаскала. Пойдёмте, возьмёте его к себе, — Даша открыла дом Тимофея и показала на два узла.

Девчата развязали узлы, там была женская одежда, бельё.

— Так тут целая справа, — сказала Саня.

— За сапоги надо поминать некую Надежду, — предупредила Даша.

— Ты, Саня, пойдёшь за Ивана? — спросила она.

— А ты почём знаешь?

— Я случайно подслухала ваш разговор. Когда вы разговаривали на приклети амбара, я была в амбаре.

— Придется идти, лучшего я не дождусь.

— Парень он хороший, как я замечаю, вот только заикание, — сказала Даша.

— Тоня, иди в баню и подложи дров. Скажи Ивану, пусть натаскает полный котёл, — попросила Саня.

После ухода Тони Саня сказала:

— Семён сватается за Тоню.

— О! Тоне везёт. Семён очень хороший парень, — заметила Даша.

За ужином Саня спросила:

— Михаил Иванович, нам можно завтра сходить на огород?

Даю вам три дня, полейте и окучте.

Утром Екатерина Ивановна позвала Саню, Ивана и Тоню в стряпку, посадила за стол завтракать, дала сумку и сказала:

— Саня, ты старшая. Вот сумка с харчами. Это на три дня, на троих. А вот жбан с квасом. Постарайтесь сделать как можно больше. В самую жару не работайте.