Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

Они догнали Земцовых, не доезжая Левина. Обоз свернул в хутор Левин, Павел свернул за ними и стал у колодца, не доезжая метров 20–30 до обоза. Приехавшие с обозом, вошли в дом.

Михаил Иванович узнал Дуню и обратился к Павлу:

— Павел Фомич, у тебя есть деньги?

— Есть, — ответил Павел.

— Сколько?

— Не знаю.

— Подсчитай.

Павел подсчитал:

— Девяносто рублей.

— Дай мне шестьдесят.

— Зачем?

— Потом расскажу.

Михаил Иванович вошёл в дом. Дуня раздевала детей. Увидя Михаила Ивановича, Дуня открыла рот, она хотела что-то сказать, но Михаил Иванович положил палец к губам. Он подошел к Родиону, кутавшемуся в тулуп, нашел руку Родиона, крепко пожал и сказал:

— Крепись, Родион, я все понял. Постараюсь помочь. Постараюсь помочь, — сказал Михаил и Якову Емельяновичу. Передав Дуне деньги, Михаил Иванович попрощался:

— Оставайтесь с Богом, а я поспешу к телеграфу.

Перекусив чуть-чуть у саней, пока лошади дожевали овёс, Долгов и Павел тронулись в путь.

Въехав в Михайловку, Павел поехал к Плохотиным, а Долгов пошел к железнодорожным телеграфистам.

— Сережа, надо телеграмму дать, — сказал Михаил Иванович.

— А разве я возражаю? Давай текст и адрес, и дело с концом.

Михаил Иванович писал:

— Семен Михайлович, ваши бойцы и командиры Первой конной в станице Прихопёрской доведены до крайности. Нам, т. е. Горшкову, Сенчукову, Прошину, Долгову, с большим трудом удается удержать будёновцев от взрыва. Дело в том, что нашу станицу наводнили военные в количестве более ста человек под руководством Запруцкого и творят преступления:

Волостной совет разогнан и вместо него не избран, а назначен Райсовет.

Колхоз имени Будённого разгромлен: председатель, бывший комэск Сенчуков снят с работы не колхозниками, а этими людьми. Лошадей в количестве ста восьмидесяти голов растянули грабежом в Райком, Райисполком, милицию, Райсоюз, РайЗО, доротдел и т. д. и т. п. Сено тянут с колхозного гумна. Мы не дозимуем, животные подохнут, хлеб не посеем.

У нас не вступил в колхоз портной Штеменко, ему семьдесят пять лет, так его забрали и угнали в Урюпинскую на Красный двор.

Раскулачили одноглазого, одноухого, 78-летнего Земцова Якова Емельяновича, отца комэска Родиона Земцова и конармейца однорукого Кости. Они вступились за отца. Однорукого Костю связали и отвезли на Красный Двор в Урюпинскую. Комэска Родиона Яковлевича дважды орденоносца-краснознаменца связали, а он больной, контуженный, бросили в сани и ночью увезли в сторону станции Себряково. Следом увезли семью — жену и трех девочек девяти, семи и пяти лет, и стариков родителей.

Ели бы комэска Родиона везли бы через станицу днем, будёновцы кинулись бы отбивать, и нам их было бы не удержать.

Просим вернуть Земцова Константина Яковлевича с Красного Двора станицы Урюпинской. Земцова Родиона Яковлевича и его родителей, жену и троих малолетних девочек. Вернуть им все имущество, вернуть все имущество колхозу имени Будённого. Удалить из станицы Прихопёрской военных людей. Мы сами защитим советскую власть.

В связи с тем, что эти военные ограбили наших людей, у нас назревает голод. Колхозные амбары пустые. Нету семян на весенний сев.

Просим Вас, Семен Михайлович, если не хотите взрыва будёновцев в станице Прихопёрской и хотите помочь колхозу имени Будённого, то берите это дело в свои руки. Доложите товарищу Сталину.

На четвертый день в станицу Прихопёрскую приехали представитель Будённого Семен Семенович Столетов и представитель ЦК Павел Устинович Кириленко. Они пригласили на беседу Горшкова, Сенчукова, Долгова. Прошин, бывший начальник милиции выехал из района. Не хотел дорывать последние нервы. Беседа проходила в присутствии приезжих — Яковлева и Запруцкого. Представители Будённого и ЦКа задавали вопросы:

1. Почему вы, Яковлев и Запруцкий, вступили в должность с помощью винтовок, а не выборов?

Ответ: А какая разницы? Результат будет один.

2. Почему вы выгребли все зерно из района. Как будем сеять?

Ответ: нам дадут семена. Когда нас сюда посылали, то сказали: надо дать зерна. В стране зерна не хватает. Мы и давали.

3. Почему вы разгромили такую конеферму? Ответ: купцы подарили лошадей совету, а совет отдал колхозу. Мы посчитали, что кони в количестве сто восемьдесят голов принадлежат совету.

4. Почему племенную группу лошадей — подарок Будённого вы передали другому колхозу? Ответ: в колхозе имени Будённого две племенных группы, а в других хозяйствах ни одной нету.

5. Вы согласны с тем, что вы ошиблись в своих действиях? Вы желаете исправить свои ошибки?

Яковлев: — Я считаю, что я допустил ошибку и не думал своим умом, и не пытался получить консультации у вышестоящих товарищей. У меня возникали мысли, что мы не так делаем, когда вывозили зерно из района и когда мы изымали зерно у колхозников. Да и лошадей тянули, кто хотел и куда хотел. Я согласен завтра все исправить. Все поставить на свои места. Колхоз имени Будённого создан в 1930 году, а в 1932 году дал зерна государству больше, чем все тридцать с лишком хозяйств района вместе взятые, а мяса сдал государству четыре годовых плана всего района. Правда, планирование у нас идет от слабого хозяйства.

На следующий день Яковлев вернул колхозу деньги, которые колхоз перечислил Райсовету. Прозвонил всем учреждениям и приказал вернуть лошадей, сбрую, повозки.

Позвонил в Кумылгу, в колхоз имени Крупской, чтобы вернули племенных кобылиц и племенного жеребца.

— А как у вас арестованные в пути следования восстали, перебили и разоружили конвоиров, и разошлись по всему белому свету?

— Это не у нас, это в ОГПУ. Это политуправление нам не подчиняется.

Дело было так.

В Придубровских хуторах Калинине, Краснополове и Понкрашенском арестовали четыреста двадцать человек мужчин. Собрали в Шакинской школе. Переночевали, утром пошли до кургана. Начальник конвоя предупредил, что убежать не удастся. Действует правило: «Шаг влево, шаг вправо — считается побег. Конвой стреляет без предупреждения». Вскоре так и случилось. Один арестованный вышел помочиться. Задний конвоир выстрелил и убил его. Услышав выстрел, начальник остановил колонну и послал бокового конвоира узнать, кто стрелял и по какому случаю. Арестованные заволновались. Один из них крикнул стрелявшему:

— Ты, гад ползучий, за что убил человека? Ты мизинца его не стоишь.

— Иди сюда, я и тебя кокну, — огрызнулся конвоир. — Это будет считаться побегом. Иди сюда, гад.

Конвоир, держа винтовку в руках, шагнул к строю. Один из арестантов круто повернулся к нему, правой рукой ухватился за винтовку конвоира, а левой ударил его в переносицу. Конвоир упал на колени. Арестант выхватил винтовку, ударил его прикладом и тут же выстрелил в бегущего к нему другого конвоира. Бегущий конвоир упал. Кто-то из арестованных выскочил из строя, схватил винтовку. Левосторонних конвоиров должно было быть двое, но их на месте уже не оказалось. Они бежали в сторону Темрюка. В них стрелять не стали. Старший конвоя, поняв в чем дело, кинулся бежать к лесу, к буераку Крутому. Его застрелил зачинщик.