Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

— Укажите мне ещё хоть один колхоз, где такие чистые коровы?

— В зоне Букановской МТС другого такого хозяйства нету, — сказал директор МТС.

Во втором загоне — подарок Семена Михайловича Будённого — эстонские тяжеловозы. Настало время восхищаться Запруцкому, любителю и знатоку лошадей:

— Вот это лошадки. Машина выиграет в скорости, во времени, а в грязную погоду та лошадь три тонны потянет, а машина совсем будет стоять. Сколько у Вас, Степан Ефимович, таких?

— Двести девяносто рабочих лошадей, племенных двадцать две головы, приплод от племенных — сорок голов одно- и двухлеток, а трехлеток осенью продали. Всего больше трехсот голов.

Запруцкий подвел итоги:

— Похвально, что главный агроном МТС борется за заключение договоров с колхозами, но колхоз имени Будённого в 1934 году заключать договор с Букановской МТС не будет по той причине, что у него много лошадей. В этом году, когда в других колхозах люди голодные, тягловая сила истощена, в колхозе имени Будённого люди сыты, общественное питание на высшем уровне, тягло выше средней упитанности.

Посеяв одну тысячу двести га, колхоз им. Будённого закончил весенний сев первым в районе. Убрал первым в районе. Товарищи, у кого есть замечания, кто хочет высказаться?

— У меня есть просьба к МТС, — сказал Сенчуков, — организовать курсы по подготовке трактористов и шоферов. Наш колхоз купил шесть машин полуторатонных, которые стоят без дела, а они должны возить зерно в Букановку на сдачу государству.

— Трехмесячные курсы по подготовке трактористов начинают работать с двенадцатого января, подумаем и о шоферах, — ответил директор МТС.

По окончанию уборки урожая Сенчуков прибыл к Запруцкому и доложил:

— Зерновые дали урожайность: озимая рожь — 35 центнеров с гектара, яровая пшеница — 19 центнеров с гектара, овес и ячмень — по 28 центнеров с гектара. Зерно засыпано на внутрихозяйственные нужды. План сдачи зерна государству выполнен на 140 %. Засыпаны все фонды. Колхозникам дали по три кило на трудодень. Выписываем по два центнера на семью всем жителям станицы, что помогали нам во время уборки на току.

Надои у нас составили по 3900 литров на каждую корову. Сейчас коровы в запуске. В октябре и первой декаде ноября они растелятся и дадут еще, в ноябре и декабре по одной тысяче пятьсот литров на корову. А всего за 1934 году наши коровки дадут по четыре тысячи четыреста литров молока от каждой коровы. Как Вам это нравится, товарищ Запруцкий! — сказал Сенчуков.

— Очень нравится. Остальные колхозы и половины не надоят.

— Но у нас есть проблемы и предложение. Первое — продать сорок голов рабочих лошадей. Второе — ликвидировать овцеферму. Для овцы нужно поле, а у нас прискорбно мало естественных выпасов. Третье — мы хотим наш сепараторный пункт превратить в молокозавод. Как распоряжаются молоком другие хозяйства?

— Торгуют как и вы, но только больше творогом.

— У нас пятьдесят свиноматок. Они дважды распоросились. Дали по 19 поросят. Все живы. Очень помогают коровы.

— Чем? — спросил Запруцкий.

— Молоко, обрат. А пахта и сыворотка — это же лекарство. У нас проблема: январские свинки подлежат осеменению, если их пустить, но помещений нет. Чтобы их разместить, мы ликвидируем овцеферму.

Весной посеем еще пятьсот га люцерны под покров ячменя. У нас будет одна тысяча гектаров травы, это хорошо для животноводства. Но мы выведем тысячу гектаров из зернового оборота. Мы можем сбавить получение зерна, но мы начали работать с навозом. Навоз увеличит урожайность, и мы не сократим производства зерна продовольственного.

Мы сделали заявки на элитные семена и минеральные удобрения.

— Скажи Степан Ефимович, как Михеевцы могут ловить рыбу? — спросил Запруцкий.

— Очень просто. Пять мужиков из Михеевского приезжают на паре лошадей, запряжённых в арбу, на которой дуги. На дугах войлока, а сверху брезент. В арбе сено, а на сене полсть. Живи. Один вернется с лошадьми в хутор с рыбой. Наловят удочками малкой рыбы. Закинут в Хопёр на любой косе по пять закидушек на брата. С тремя крючками на закидушке. Пятнадцать крючков на брата. Семьдесят пять крючков, семьдесят пять рыб. Каждая рыба не легче трех килограммов. Двести двадцать килограммов рыбы за один съём. А снимать надо два, а то и три раза в день. Лови и продавай в своих трёх хуторах, вези в Калинин, Краснополов, Понкрашкин, дальше вези в Белогорский, Любишенский. Соли в кадках, бочках. Потом вези продавать на Рябовский базар в Кумылгу, Михайловку. Греби деньги лопатой, богатей. Но не забывай о людях. Под лежачий камень вода не течёт.

За сентябрь и октябрь наловят столько рыбы, возьмут столько денег, что хватит ввести в колхозе сдельно-премиальную систему оплаты труда. Все животные на зиму останутся целыми. Надои повысятся, привесы молодняка увеличиваются. 20–30–40 голов крупного старого скота, вышедшего из строя как воспроизводители стада, поставь на интенсивный откорм.

Половину сдай в государство, а половину продай на колхозном рынке, порадуй наших людей, и ты достоин уважения.

— Степан Ефимович переходи на должность зав. РайЗо, — сказал Запруцкий.

— Я перешел бы, но меня колхозники проклянут, скажут: «Ты, Степан Ефимович, как чёрт: показал моду, а сам нырнул в воду». Нет уж. До конца дней своих буду служить тем, с кем начинал.

— Правильно говоришь, Степан Ефимович, а зав. РайЗо из тебя был бы хороший. У тебя все зарыбачили бы.

— У меня еще есть проблема. Наш луг 8–10 километров в ширину, на нем масса всевозможных протоков. Он создает большие препятствия. Надо поправить дорогу, на всех протоках поделать мосты. Мосты не длинные, но протоки глубокие. Наши кони свободно идут, а местные падают, купаются с головой. Дорога будет сделана точно, если за нее возьмется директор лесхоза Долгов Михаил Иванович.

— Почему? — спросил Запруцкий.

— Светлая голова, и в лесхозе все есть для мостов.

— Хорошо. Давайте, Степан Ефимович, пройдемся по всем вашим проблемам, я запишу себе и постараюсь помочь. А Долгова я приглашу.

При появлении Михаила Ивановича в кабинете Запруцкий встал, шагнул ему навстречу, подал руку, пригласил сесть.

— Я позвал Вас, Михаил Иванович, чтобы посоветоваться по важному делу, — сказал он.

— Советник из меня слабый. Я беспартийный.

— А почему беспартийный? — спросил Запруцкий.

— Замазан трошки.

— Чем?

— В 1918 году служил у белых.

— Кем служили у белых и какое имели звание?

— Разведчик. Рядовой.

— А у Будённого?

— Разведчик. Рядовой.

— Будённый вас наградил, а Деникин награждал?

— Нет, Деникин говорил: «За убийство брата братом надо не награждать, а ссылать на вечную каторгу».