Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

«29 июня 1941 г.

Ожидая особое распоряжение от местных властей по эвакуации музейных ценностей, готовых к отправке, просим телеграфно указать базы эвакуации из дворцов-музеев Петергофа – одного вагона, Пушкина – одного вагона, Гатчины – четырех вагонов, Павловска – двух вагонов.

Секретарь Исполкома Ленгорсовета

Пономарев» [112] ЦГА СПб. Ф. 7384. Секретная часть Ленгорисполкома. Оп. 3. Д. 21. Л. 62.

Ответа не последовало. Ленгорсовет возбудил телеграфное ходатайство перед Наркомхозом РСФСР о выделении дополнительных эвакобаз. Из Москвы – снова молчание. И ленинградские власти взяли ответственность на себя: Ленгорисполком, основываясь на решении Ленгорсовета, принял жизненно необходимое решение:

«Совершенно секретно

Предложить УКППЛ произвести дополнительную эвакуацию музейных ценностей из дворцов-музеев г. Пушина, Петергофа, Красногвардейска и Слуцка, а также Музея Города и дворца Петра I в Ленинграде.

Вывоз произвести в те же эвакобазы (в г. Горький, г. Сарапул), в которые вывезены музейные ценности первой очереди» [113] Там же. Л. 202. .

Затем Ленгорисполком обратился непосредственно к горисполкомам Сарапула и Горького с информацией, носящей де-факто директивный характер: принять все, что будет отправлено музеями Ленинграда и области. Заботу руководства Ленгорисполкома можно понять, но трудно при этом не посочувствовать властям двух указанных регионов, захлебывавшихся от количества постоянно прибывавших туда самых различных предприятий, которым требовались базы для размещения, жилье для сотрудников и т. д.

«Секретно

В Совнарком Удмуртской АССР г. Ижевск

В связи с создавшейся обстановкой Ленинградский исполнительный комитет принял решение о дополнительной отправке музейных ценностей пригородных дворцов-музеев гор. Ленинграда в гор. Сарапул.

Не имея возможности и времени для предварительного согласования эвакобазы с правительственными организациями Удмуртской АССР, Исполком Ленинградского Совета депутатов трудящихся обращается к Вам с настоятельной просьбой разместить в Сарапуле до 30 вагонов (двухосных) с музейными ценностями Ленинграда, имея в виду, что в Сарапуле в настоящее время уже хранятся отправленные ранее из Ленинграда музейные ценности.

Исполнительный комитет Ленгорсовета просит вас дать соответствующие указания соответствующим организациям Сарапула.

Зам. пред. Исполкома Ленгорсовета депутатов трудящихся.

Федорова

16 августа 1941 г.» [114] Там же. Л. 122.

Кольцо вокруг города сжималось, фронт во всех зонах военных действий стремительно катится на восток. Возникла необходимость вывоза оставшихся ценностей – тех, что не попали ни в один из эвакуационных списков, ни довоенный, ни экстренно созданный летом 1941 г.

«Секретно. Москва т. Швернику

Члены президиума Академии Наук, находящиеся в Ленинграде, считают своевременным поставить перед Вами вопрос вывоза Институтов, особых ценностей музеев, находящихся в Ленинграде. Общее число оставшихся Институтов в Ленинграде 14.

Члены президиума: Орбели, Степанов, Мещанинов

21 августа 1941 г.» [115] Там же. Л. 148.

Но поздно: к концу августа все пути, связывавшие северную столицу с другими точками, были уже перерезаны противником.

Благодаря активной помощи управления культурно-просветительных учреждений Ленгорисполкома и самоотверженному труду музейщиков в июне – сентябре удалось вывезти подавляющее большинство коллекций полностью, не разрознивая их и тем самым не обесценивая собраний. Из Гатчинского дворца эвакуировали практически все экспонаты из благородных металлов, гобелены, все оружие XVI–XIX вв., всю коллекцию миниатюр, всю экспозиционную живопись (Теоборх, Жувене, Верне, Гюбер Робер, Тончи, Ротари, Грот, Мартынов, Щедрин, Боровиковский, Кипренский, Лосенко, Крамской, Орловский, Маковский, Репин, Кустодиев, Поленов и др.), всю выставку костюмов XVIII–XIX веков, 2,5 тысячи единиц китайского и японского фарфора, почти весь русский и западноевропейский фарфор, образцы гарнитуров мебели, ломоносовские мозаики, английские телескопы, весь архитектурный архив [116] Третьяков Н. С. Указ. соч. С. 140. .

В Гатчинском дворце-музее к работе по эвакуации имущества удалось привлечь военнослужащих зенитных батарей, занимавших позиции неподалеку от дворца. Упаковка музейных ценностей и подготовка их к отправке явочным порядком начались непосредственно в день начала войны, то есть в ночь с 22 на 23 июня 1941 г. Работы по вывозу были прерваны лишь 10–13 сентября 1941 г., когда советские войска оставили уже практически окруженный пригород.

И в других дворцовых пригородах Ленинграда велась напряженнейшая работа музейщиков. С первых дней войны сотрудники дворцов-музеев г. Пушкина приступили к упаковке картин, гравюр, люстр, мебели, которая проводилась одновременно с консервацией архитектурных памятников. В Предцерковном зале Екатерининского дворца и в южной части здания, где находились реставрационные мастерские, упаковывали в деревянные ящики, грузили и отправляли вглубь страны бесценные коллекции, в первую очередь живопись и предметы декоративно-прикладного искусства. Коллектив был небольшой и состоял теперь в основном из немолодых женщин – в первые два месяца войны многие работники музея, экскурсоводы и реставраторы были мобилизованы в армию и на оборонительные работы [117] Плауде В. Ф. «Сохранить национальное достояние». URL: http://tzar.ru/ science/research/wwII (дата обращения: 25.08.2017). .

По утвержденному списку, только 303 экспоната из 72 554 «великолепных произведений XVIII–XIX вв., типичных примеров дворянского быта своей эпохи», находившихся в Екатерининском и Александровском дворцах, подлежали эвакуации. Предметы из перечня, разработанного еще в 1936 г., были упакованы всего за два дня, далее в течение 83-х дней – все остальное, что удалось спасти. А. М. Кучумов, возглавлявший работы по вывозу экспонатов этого музея, вспоминал: «Проходя по залам, снимал с полок, панелей, столов шкафов те вещи, которые можно упаковать и отправить» [118] Кучумов А. М. Статьи. Воспоминания. Письма. СПб., 2004. С. 65. .

Не хватало ящиков и упаковочной стружки, поэтому использовали сундуки, в которых хранились императорские костюмы и мундиры, а для дополнительной защиты хрупких вещей использовали шелковые платья, шарфы и другие предметы туалета, принадлежавшие семье последнего российского императора [119] Плауде В. Ф. Указ. соч. . Рефрен «не хватало ящиков, стружки, других упаковочных материалов» – постоянно встречается как в официальной документации, так и в материалах эпистолярного характера российских музейных работников, переживших военную эвакуацию.