Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

На выставке находится ряд уникальных вещей, среди них: личное оружие князя Пожарского, личное оружие Наполеона, мундир и шляпа Петра I, маршальский жезл Даву и др .

Выставка, кроме того, содержит ряд художественных произведений, отражающих Великую Отечественную войну против немецких оккупантов .

Исполком горсовета решил:

1. Утвердить экспозицию выставки .

2. Поручить городскому отделу искусств провести вернисаж выставки 15 августа в 19 часов и открыть выставку для массового посещения 16 августа 1943 года с 12 час» [418] Свердловск тыловой: публикация документов / Сост. О. А. Бухаркина, Л. И. Кузнецова, Д. Ф. Бикмулина. Екатеринбург, 2010. С. 48–49. .

Разумеется, огромная экспозиция, представившая уникальные эрмитажные экспонаты и к тому же абсолютно созвучная настроениям свердловчан, была воспринята с огромным воодушевлением. Гитлеровские полчища уже были разгромлены под Сталинградом, прорвана блокада Ленинграда, фронт шел на запад – на Берлин. Это была своего рода перекличка истории с современностью, прошлого и настоящего, дававшая оптимистичный взгляд на будущее. О том, какой она была, та знаменитая выставка, повествует газетный репортаж, «схвативший» самую суть ее исторической актуальности.

« Не без улыбки останавливается посетитель у стеклянной витрины, в которой представлены красноречивые эмблемы знаменитого разгрома немцев, полвека спустя после Полтавской победы. Ключей от Берлина, к сожалению, на выставке нет, но есть знаменитая шляпа Фридриха, которую он утерял, убегая с поля битвы под Кунерсдорфом в 1759 году. Фридриховы реликвии очень поучительны, как вразумительны и его заключения о боевых качествах русского солдата:

“Его недостаточно уметь бить, – с грустью записал в своих мемуарах «непобедимый Фриц» после русского разгрома: – его после этого надо еще суметь повалить” .

А этого умения не хватало Фридриху, не хватает его и его паршивым правнукам, мечтавшим о молниеносном разгроме Красной Армии и ныне получающим суровые уроки отрезвления .

Из большой, широкой золоченной рамы, как живой, смотрит славный герой первой отечественной войны Михаил Илларионович Кутузов. А вокруг него – гордая плеяда сподвижников. Выделяется живописный портрет Багратиона, сложившего свою голову на Бородинском поле. Ряд цветных гравюр Бородинского боя, плененной и освобожденной Москвы … Группы и портреты партизан. Народная война представлена богато .

А вот и наполеоновские экспонаты … Картины, портреты, медали, эстампы и гравюры. В числе экспонатов – предметы, лично принадлежавшие Наполеону: его бювар с инициалами и знаменитая боевая сабля. Этот клинок достался ему после самой кровопролитной битвы у берегов Нила, где 15 тысяч турок были все до единого изрублены по приказу Наполеона .

А двенадцать лет спустя, убегая из России через Березину, он впопыхах растерял свои трофеи, в том числе и знаменитый клинок с изречением из Корана. Русский народ посмеялся над незадачливым “завоевателем мира” коротенькой частушкой —

Бонапарту не до пляски —

Растерял свои подвязки

И кричит: пардон!

А мудрый народный полководец Михаил Кутузов, подводя итоги своей военной деятельности в битвах с врагами, заявил: “Я счастлив, предводительствуя русскими. Какой полководец не поражал врагов, подобно мне, с сим мужественным народом”» [419] Чаговец В. Военная доблесть русского народа. На выставке Государственного Эрмитажа // Уральский рабочий. 1943. № 185. 7 сентября. .

Шла война. Музейщики несли свою вахту, незаметную и как бы не героическую. Их каждодневный изнурительный труд, однообразный и нескончаемый, был залогом сохранения культурного кода народа, его национального достояния. День за днем делать одно и то же, проветривать, перекладывать, протирать – дела будничные, на первый взгляд, обыденные, несложные и будто бы не важные… Но только так сохранялась История Отечества, его культурная мощь и хрупкая память. « В дни войны, когда вражеская бомба могла уничтожить картину Рембрандта или Александра Иванова, рукопись Пушкина или Достоевского, хранители были солдатами невидимого фронта, где только один командир – гражданская совесть и один приказ – веление собственного сердца . … – кого волнует судьба какого-нибудь фарфорового сервиза, когда идет смертельная борьба с врагом. Но советские полки дрались с фашизмом во имя жизни. Для этой жизни берегли хранители музейное добро » [420] Разгонов С. Хранители вечного. М., 1975. С. 32–33. . И справились с этой сложнейшей задачей.

«Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения» [421] Преступные цели – преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР. (1941–1944 гг.) М., 1985. С. 66. , – такой приговор культурному достоянию СССР вынесло с одобрения Гитлера Верховное командование вермахта. Приказ «О поведении войск на Востоке» был подписан 10 октября 1941 г. и по сути лишь «узаконил» происходившее уже везде на оккупированных территориях варварское отношение гитлеровцев к отечественному национальному достоянию. Этот чудовищный документ не только разрешал нацистским войскам уничтожать сокровища мировой цивилизации, но и фактически предписывал это делать. Превращение в прах исторических и художественных ценностей было одной из ключевых идеологических задач фашистов – наряду с истреблением «неполноценных народов» и «расширением жизненного пространства».

Судьба музеев на оккупированной территории нашей страны – тема сколь необъятная, столь и трагическая. При всей видимой изученности, сводящейся преимущественно к тезису о хорошо организованном нацистами вывозе художественных ценностей на территорию Третьего рейха, она далека от завершенности и имеет множество «белых пятен». Какие структуры гитлеровской Германии занимались отбором и вывозом музейных экспонатов и прочих художественных реликвий из России, менялась ли политика оккупантов в течение войны, какова роль государств-сателлитов и союзников Третьего рейха (в частности, Финляндии и Испании) в грабеже национального наследия, наконец, каковы масштабы воровства военнослужащих вермахта, находившихся на территории РСФСР с 1941 по 1944 г. Все эти вопросы имеют отнюдь не только «абстрактно-научное» значение: ответы на них, знание деталей, могут помочь проследить траектории движения культурно-художественных объектов, выявить возможные «точки» их нынешнего местонахождения (или убедиться, что они уничтожены и дальнейший поиск бесполезен), а также обнаружить неизвестные документальные свидетельства, раскрывающие механизмы использования национальных сокровищ в пропагандисткой деятельности оккупационных органов на занятой территории и собственно в Третьем рейхе.