Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

Уже отмечалось, что далеко не все экспонаты крымских музеев оказались эвакуированными. Например, все предназначенное к эвакуации Воронцовского дворца-музея было упаковано в 144 ящика. Машины для перевозки их в Ялтинский порт горсовет дал с трудом. Вывезено было 43 ящика, 101 ящик остался в Вестибюле, Гардеробной, Ситцевой комнате, в зале библиотеки дворца [569] Щеколдин С. Г. О чем молчат львы: Крым. Алупка. 1941–1944 / Сост. Г. Г. Филатова. Симферополь, 2012. С. 18. . В Алупке, когда последние части РККА спешно покинули город, «не было никакой власти». Все – горисполком, НКВД, милиция, пожарная команда уехали в Севастополь [570] Там же. С. 25. . Двое суток – безвластие. Граждане громили магазины, базы, аптеку, дома отдыха и санатории; разносили по домам кровати, матрацы, все, что попадало под руку. Вечером горели ресторан, гостиница «Дюльбер», клуб [571] Там же. . Самой ценной добычей гитлеровцев стала коллекция Алупкинского дворца-музея. В заметке «Жизнь Алупки», помещенной в оккупационном «Голосе Крыма» 18 октября 1942 г., сообщалось: «Во дворце по-прежнему музей. Те экспонаты, которые большевики вывезли на территорию Ялтинского порта и не успели погрузить на суда, возвращены музею. Музей пользуется популярностью у германских солдат, которые массами нередко посещают его…» [572] Голос Крыма. 1942. 18 октября. Однако в ней умалчивалось о том, что из находившихся на складе Ялтинского порта 43 ящиков с фарфором, гравюрами, картинами, в музей вернулось только 18, еще 18 ящиков были вывезены в Симферополь, а 7 разграблены на месте немецкими и румынскими офицерами [573] Филимонов С. Б. Указ. соч. .

Сохранился список художественных ценностей, вывезенных немцами из Воронцовского дворца-музея в Симферополь. Составлен документ сотрудниками Штаба Розенберга. В нем значатся 11 ящиков и 185 наименований картин и других предметов искусств и музейных экспонатов. Вот имеющаяся в нем «краткая информация по ящикам»:

« Ящик 1 (сигнатура NK 17, место назначения – Ташкент) [куда ценности должны были быть направлены в эвакуацию в начале войны. – Ю. К.] – 12 картин, наиболее заметная: Айвазовский “Морской берег в Крыму с парусом на фоне заходящего солнца” (1867)

Ящик 2 (сигнатура NK 22, место назначения – Ташкент) – 24 картины, среди которых: Л. Бакст “Портрет пожилой дамы” 1903; Робера (?) “Св. Себастьян”; П. Снейерс “Крестьянка с корзиной фруктов”; Айвазовский “Пушкин в Гурзуфе у моря 1824” (1899); К. Коровин “Пейзаж с лодкой”; Репин “Женский портрет” (1897); Рубенс (копия) “Война и мир” и др .

Ящик 3 (сигнатура NK 23, место назначения – Ташкент) – 36 картин, среди которых: К. Коровин “Крестьянские дома у реки” (1914) и “Большой город”; Илья Репин “Ужин”; Левитан “Поздний вечер на лесном озере”; Юон “Дома у реки” (1904), “Интерьер с зелеными обоями”; Куинджи “Побережье Крыма”, “Черное море”, “Закат на море”; Борисов-Мусатов “Горный пейзаж в Крыму”; Кустодиев; А. Бенуа – 4 картины: “Сад у моря близ Судака”, “Пейзаж с садом”, “Генуэзские башни близ Судака”, “Старый парк” .

Ящик 4 (сигнатура 15, место назначения – Ташкент) – 14 картин, среди них: Веронезе (копия) “Общество на террасе”; Айвазовский “Вилла Воронцова в Алупке … ”; Репин “Стоящая обнаженная натура”; Куинджи “Ночь на Днепре” .

Ящик 5 (сигнатура 46, место назначения – Сталинград) – 13 предметов искусства, в том числе: русский фарфор 18–19 вв., “веджвуд” (фаянс и фарфор, 19 в.); серебро .

Ящик 6 (сигнатура 45, место назначения – Сталинград) – 20 наименований, более 40 предметов столовой и чайной посуды, в т. ч.: русский фарфор 18–20 вв., французский фарфор 19 в .

Ящик 7 (сигнатура 47, место назначения – Сталинград) – 9 наименований чаш и ваз (рус., итал., япон.) .

Ящик 8 (сигнатура 8, место назначения – Ташкент) – 22 картины, среди них: Дубовской; Кустодиев; Бродский “Ленин – оратор” .

Ящик 9 (сигнатура 18, место назначения – Ташкент) – 13 картин, в т. ч.: Франческо Тревизани “Св. Франциск”; Верещагин .

Ящик 10 (сигнатура 5, место назначения – Ташкент) – 19 картин, в т. ч.: Айвазовский “Ялта”; К. Коровин “Дама в парке с лютней” (1916)» [574] ЦДАВО. Ф. 3676. Оп. 1. Д. 85. Л. 1–12. URL: http://err.tsdavo.gov.ua/1/stocks/6 0825253/60825620/?page=3&mode=documents (дата обращения: 28.08.2017). .

Опись одиннадцатого ящика отсутствует. Судьба этих вещей неизвестна до сих пор.

В залах музея, по свидетельствам современников, царил хаос. Картин на стенах не было никаких, только панно Г. Робера осталось на прежнем месте – в Парадной столовой. Вся мебель ее была сдвинута в одну сторону. В Бильярдной свернут в рулон ковер, всегда лежавший в этой комнате (размером в ее площадь), – подарок М. С. Воронцову от персидского шаха Фетх-Али. Во всю длину коридора возле гардеробной стояли ящики с книгами. Ящики были и в зале Библиотеки. В Зимнем саду стояла на своих местах вся античная скульптура: саркофаг, голова Медузы Горгоны (барельеф), статуя поэта, торс Венеры [575] Щеколдин С. Г. О чем молчат львы… С. 26–28. .

С первых дней оккупации Алупки небольшой штат служащих музея, руководимый сначала А. Г. Кореневым, а затем С. Г. Щеколдиным, делал все возможное для спасения основных коллекций от разграбления. Мелкие вещи прятали в фонды, а крупные произведения, руководствуясь соображением, что их труднее будет красть, выставляли в экспозиции, возвращали из опустевших после отъезда немецких офицеров санаториев изъятую музейную мебель, зачастую поломанную и изуродованную, умышленно затягивали проводимую по указаниям айнзацштаба инвентаризацию экспонатов и книжных фондов, выдавали, когда это не сильно бросалось в глаза, оригиналы западноевропейских и русских живописцев за копии, что иногда спасало их от вывоза в Германию [576] Андросов С. А. Указ. соч. С. 16. .

19 мая 1942 г. в ведение штаба Розенберга перешел и Керченский археологический музей, в котором тогда хранилось 5514 экспонатов [577] Боровкова В. Н. Указ. соч. С. 155–156. . Его директором оккупанты назначили А. А. Шевелева, заслужившего их доверие выдачей тайника в подвальном помещении музея, где были спрятаны 16 ящиков со стеклом и хрупкой античной керамикой [578] Кончин Е. В. Тайна «золотого чемодана» Симферополь, 1989. С. 24. . Открывшаяся спустя два месяца музейная экспозиция не шла ни в какое сравнение с предвоенной. Это была вынуждена признать и издававшаяся оккупантами газета «Голос Крыма» от 2 мая 1943 г.: «…Вот сейчас в апреле 1943 г. музей Керчи стоит сиротинушкой… Одна только копия имеется в музее – это копия золотой маски боспорского царя Рескупорида. Но и эта копия не золотая, а бронзовая… Все, что выставлено в настоящее время в музее, настолько неполно и материально бедно, что можно сказать с глубокой грустью смотрит на своих собирателей античная эпоха с холмов Митридата…» [579] Голос Крыма. 1943. 2 мая. Единственным приобретением Керченского музея стал мраморный саркофаг весом 5 тонн, перевезенный в июле 1943 г. из Тамани [580] Там же. 15 августа. . Стенки саркофага украшали рельефные фрагменты из розеток, по верхнему и нижнему краям проходили два тонких фриза. Крышка имела два фронтона с вырезанными внутри розетками и сверху акротериями в виде пальметок из стилизованных листьев аканфа. Это единственный целый боспорский саркофаг IV в. до н. э., найденный в 1916 г. в одном из курганов, хранится в Таманском музее. В 1941 г. во время военных действий музей был разрушен, но саркофаг уцелел. Саркофаг установили в гробнице Мелек-Чесменского кургана. Пополнение музейного фонда пытались осуществить через покупку у местного населения предметов, имевших историческую или художественную ценность, или путем обмена на продукты питания. При поддержке оккупационных властей небольшие ремонтные работы были произведены на подведомственных музею археологических памятниках: склепе Деметры, царском кургане [581] Боровкова В. Н. Указ. соч. С. 157. .