Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

В 2015 г. Новгородский музей принимал участие в работе международного форума «Музейный диалог», посвященного 10-летию Германо-российского музейного сотрудничества. Темой форума стал анализ итогов совместных исследований российских и германских музейных работников, историков и искусствоведов, посвященных проблеме военных культурных утрат периода Второй мировой войны. Тогда немецкие коллеги передали музею «Служебник», изданный в 1651 г. на Печатном дворе в Москве с владельческой пометой Новгородского Антониева монастыря и штампом библиотеки Новгородского музея. Книга была обнаружена в ходе оцифровки фондов в Государственной Берлинской Библиотеке. Штамп новгородского музея свидетельствует, что данный предмет входил в число 1263 книг кириллической печати, которые вывозились в период оккупации из Новгорода. Также Новгородскому музею-заповеднику был передан кинжал, вывезенный из Новгорода немецким солдатом и попавший после войны в частную коллекцию в Кельне [772] Григорьева Н. В. Роль Новгородского музея-заповедника в сохранении культурно-исторических ценностей в годы Великой Отечественной войны // Музей и война: судьба людей, коллекций, зданий: сборник докладов Всероссийской научно-практической конференции, приуроченной к 80-летию Екатеринбургского музея изобразительных искусств и 75-летию эвакуации коллекций Государственного Эрмитажа на Урал. 4–6 апреля 2016 г. Екатеринбург, 2016. С. 55–59. .

История продолжается, и дай Бог, чтобы подобных радостных, но с привкусом горечи, сюжетов становилось все больше. А чудом сохранившиеся «осколки» невосполнимых утрат – уникальные экспонаты – возвращались на свои законные места, в российские музеи, воссозданные несколькими поколениями реставраторов, искусствоведов, историков, архитекторов. Всех тех, кто в буквальном смысле своими руками восстановил связь времен и возродил из руин, из пепла национальное достояние, и тех, кто многие десятилетия не прекращал и не прекращает трудные поиски того, что казалось безвозвратно утраченным…

Петергофские работники готовили к 22 июня традиционное народное гуляние «Проводы белых ночей». Вместо гулянья им в этот день пришлось приступать к выполнению совсем других задач, вставших перед ними в связи с объявлением войны. Надо было предприятие превратить в объект обороны и одновременно с этим спасать ценности дворцов и парков.

Музейные работники стали снимать и собирать предметы убранства и подготовлять предметы фондов к эвакуации. Это было очень сложное дело. Каждый предмет надо было тщательно проверить по описям не только в смысле установления соответствия с описанием, но, в особенности, в смысле того, можно ли и как можно его эвакуировать. Только после такой тщательной проверки заактировалось соответствующее решение, и предмет подвергался к необходимой обработке, упаковке и укладке в ящик. Каждый предмет завертывался в бумагу или полотно (иной еще и в вату, в отдельную коробку или в войлок). На обвертке или коробке наносился шифр предмета, а в описях отмечалось, в какой ящик предмет уложен. Некоторые предметы, которые неудобно было укладывать, приходилось демонтировать и упаковывать по частям. Многие предметы, однако, не поддавались ни демонтажу, и ни упаковке, как, например, люстры XVIII века, украшенные гирляндами из тончайших фарфоровых цветков и листиков (работа знаменитого мастера С.-Петербургского Императорского <���фарфорового> завода Иванова). Такие хрупкие вещи были осторожно сняты и снесены в многоярусные подвалы Большого дворца и там замурованы. Если бы их стали эвакуировать, то от тряски в пути они непременно рассыпались бы в мелкие осколочки. В подвалах же, подвешенные или уложенные в вату, они могли сохраниться и, как мне известно, после войны были извлечены целыми. В ящики укладывались не только различные предметы убранства, картины и другие ценности, но и целые гарнитуры мебели, носившие подписи их мастеров или мастера которых были установлены в результате исследований, а также гарнитуры неизвестных еще мастеров, но имеющие большую художественную ценность. Из сравнительно менее ценных гарнитур были эвакуированы отдельные предметы, по которым можно изготовить полные гарнитуры, если бы это понадобилось. Иначе нельзя было поступать, т. к. петергофским дворцам, где хранились сотни тысяч различных ценнейших предметов, было предоставлено лишь только десять (хотя и пульмановских) вагонов и столько же платформ. Для эвакуации петергофских ценностей этого было явно недостаточно. Поэтому перед научным коллективом музея стояла довольно сложная проблема, что эвакуировать и что оставлять и спрятать на месте. Ее, однако, нужно было разрешить очень быстро, т. к. бои с врагом шли уже на территории Ленинградской области и враг всеми силами рвался к Ленинграду.

Из парковой скульптуры эвакуировали главным образом позолоченные бронзовые фигуры, носившие подписи их мастеров. Остальные бронзовые фигуры были спрятаны в гроте, тщательно замаскировав и засеяв травой вход в грот. Что же касается мраморных статуй, то дело в отношении их осложнилось. Большинство из них, причем особо ценные экземпляры, оказались в таком плохом состоянии, что об эвакуации их не могло быть и речи, если даже были бы транспортные возможности. Поэтому решили захоронить их в земле поблизости их постоянного места «жительства». Инженер А. М. Архипов срочно разработал и предложил способ, как это сделать. Для захоронения каждой статуи были вырыты нужных размеров ямы. Дно и стены этих ям были «облицованы» хорошо утрамбованной глиной, чтобы ограничить приток в яму воды. Затем на дно ямы насыпался довольно толстый слой сухого песка, и на него положен ящик со скульптурной фигурой. Каждая же фигура в ящик укладывалась в тщательно выдолбленные в поперечинах «пазы», чтобы она устойчиво лежала в «ложе» и вокруг нее было достаточное воздушное пространство. Заколоченный ящик сверху и с боков засыпался песком, поверх которого настилался и утрамбовывался слой глины. Только после того, как вокруг ящика со скульптурой была создана такая своего рода капсула, яма засыпалась землей и покрывалась дерном или засевалась. Такая работа была довольно кропотливая, а времени очень мало. Кроме парковых работников, здесь были заняты работники разных специальностей большого петергофского хозяйства. В это же время демонтировались фонтаны. Детали их были спрятаны в подвалах Большого дворца около Большого каскада. Не повезло только «Самсону». Разрезать его на части нам не разрешили. Весом же он более девяти тонн, и сдвинуть его с места у нас не было ни приспособлений и ни сил. Так он и остался обложенным в первые дни войны мешками с песком.