Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года

Из стенограммы беседы со старыми большевиками в Музее Ленина, 10 апреля 1950 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 582. Л. 18–19.

1917 год

№ 3

Из стенограммы беседы со старыми большевиками:

Шепелева (ИМЭЛ). Как долго товарищ Сталин был в Ачинске? […]

Швейцер. По документам, которые имеются, значится, когда товарищ Сталин приехал в Красноярск. В Красноярске он был три недели, причем в Красноярск он прибыл в первых числах января, так указывается в документах. Я знаю, что товарищ Сталин прибыл в Красноярск раньше, чем в первых числах, он приехал под новый год. […] Помню, что я была в Красноярске под новый год у Сталина.

И второй раз при мне он был освобожден и писал 16 января заявление губернатору о том, чтобы его оставили в Ачинске, ибо он имеет шансы получить работу и просил у губернатора разрешения. На это заявление его в канцелярии было получено разрешение. Сам он не ходил просить себе разрешения. В это время он находился на нелегальной квартире у Самойлова, не думца, а есть такой Иван Иванович Самойлов. […] Сталин не получил на руки никакого разрешения, но его просьба была удовлетворена. После 16-го, 20-го января он был в Ачинске.

У нас был заметен приезд товарища Сталина, потому что ссыльные устраивали новогоднюю пирушку, встречали новый год у Врублевской, и товарищ Сталин 20 января приехал.

Из стенограммы беседы со старыми большевиками в Музее Ленина, 10 апреля 1950 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 582. Л. 11–12.

№ 4

Сталин:

Его превосходительству господину губернатору Енисейской губернии Административно-ссыльного Иосифа Виссарионовича Джугашвили Прошение.

Сим имею честь просить ваше превосходительство разрешить мне остаться до окончания срока ссылки (до 9 июня 1917 г.) в городе Ачинске ввиду имеющихся у меня в этом городе шансов на заработки.

Иосиф Виссарионович Джугашвили 1917 января 16

Гор. Красноярск

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4357. Л. 1 (подлинник).

№ 5

Красноярское охранное отделение:

При отношении Красноярского уездного воинского начальника от 9 февраля с. г. за № 3851 был препровожден в Полицейское управление административно-ссыльный Туруханского края Иосиф Виссарионов Джугашвили как признанный совершенно негодным к воинской службе.

Джугашвили разрешено г. начальником губернии ввиду скорого окончания им (7 июня 1917 г.) срока ссылки и надзора отбыть таковой в городе Ачинске, вследствие того выдан Джугашвили путевой вид до города Ачинска 20 числа сего февраля за № 215.

Отношение Красноярского городского ОО начальнику Енисейского ГЖУ, 21 февраля 1917 г.

Красноярский краевой архив. Ф. 827. Оп. 3. Д. 97. Л. 164–164 об.

№ 6

Красноярское охранное отделение:

Административно-ссыльному Туруханского края Иосифу Виссарионову Джугашвили, препровожденному в г. Красноярск в распоряжение Красноярского уездного воинского начальника для призыва на военную службу и признанному совершенно неспособным к военной службе, г. енисейским губернатором разрешено отбыть срок гласного надзора полиции, оканчивающийся 17 июня 1917 г., в г. Ачинске, куда он и выбыл 20 сего февраля с проходным свидетельством Красноярского полицмейстера № 215.

Об этом сообщаю для сведения и наблюдения.

Отношение Красноярского ОО помощнику в Минусинском и Ачинском уездах, 24 февраля 1917 г., № 215

Красноярский краевой архив. Ф. 827. Оп. 3. Д. 97. Л. 165–165 об.

№ 7

Анна Аллилуева:

Сталин рассказывал, как попал он в Ачинск. В октябре 1916 года ссыльных призывали в армию. Из Туруханского края ссыльных-призывников и с ними Иосифа Виссарионовича отправили в Красноярск. Добирались туда на собаках, на оленях, пешком. На пути останавливались, встречались с сосланными товарищами, а чтобы не вызывать подозрения, устраивали гулянки: мобилизованные, дескать, кутят – прощаются перед уходом в армию.

Но для армии Сталина забраковали.

– Сочли, что я буду там нежелательным элементом, – говорил он нам, – а потом придрались к руке.

Левая рука Сталина плохо сгибалась в локте. Он повредил ее в детстве. От ушиба на руке началось нагноение, а так как лечить мальчика было некому, то оно перешло в заражение крови. Сталин был при смерти.

– Не знаю, что меня спасло тогда: здоровый организм или мазь деревенской знахарки, – но я выздоровел, – вспоминал он.

Но след от ушиба на руке остался навсегда, к этому-то и придрались красноярские чиновники. Отбывать оставшийся срок ссылки они послали Сталина в Ачинск.

Аллилуева А. С. Воспоминания. С. 167.

№ 8

Сергей Берия:

Сталин ненавидел все, что напоминало ему о его физической слабости. Например, он не выносил, когда вспоминали о том, что его освободили от службы в царской армии. Когда в 1946 году сестра его жены, Анна Аллилуева, допустила неосторожность, упомянув эту историю в своих мемуарах, мой отец ухмыльнулся: «Бедолага, быть женой Реденса [851]ей было недостаточно, так она еще стала вспоминать о физических недостатках генералиссимуса!»

Берия С. Мой отец Берия: В коридорах сталинской власти. М., 2002. С. 38.

№ 9

А. Байкалов:

Летом 16 г. для пополнения потерь на фронте был объявлен призыв ратников ополчения 2-го разряда. Административные ссыльные, как не лишенные по суду прав состояния, тоже подлежали призыву, и потому Джугашвили был привезен в губернский город Красноярск для медицинского освидетельствования. Там я его впервые и встретил, если не изменяет память, на квартире у А. Г. Шлихтера, известного киевского большевика, впоследствии советского полпреда в Вене и наркома земледелия Украинской ССР. Встреча эта была мимолетная. Я только познакомился с Джугашвили и обменялся с ним несколькими незначительными фразами.

Врачи признали Сталина негодным к военной службе. Его левая рука была вывихнута в детстве, и так как сустав был плохо вправлен, то рука в локте почти не сгибалась. Енисейский губернатор Гололобов, бывший депутат 3-ей Государственной Думы и член Союза Русского Народа, разрешил Джугашвили доканчивать срок ссылки в Ачинске, маленьком уездном городке Енисейской губернии на Сибирской жел. дороге. Там же жил в это время со своей женой Ольгой Давыдовной, сестрой Троцкого, и Каменев.

БайкаловА. Мои встречи с Осипом Джугашвили //Возрождение. Париж, 1950. № 8. С. 117.

№ 10

В. П. Филиппова:

В 1917 году в начале февраля месяца, точно число не помню, пришел ссыльный и стал проситься на квартиру […] Через несколько дней после того, как пришел к нам на квартиру, я стала говорить насчет прописки, он мне подал паспорт, но я не могла написать его фамилию «Джугашвили», она мне показалась трудной. […] Он сам заполнил домовую книгу […]

Когда он пришел к нам, то вещей у него никаких не было. Мы ему дали матрац, одеяло и одну подушку. Одет был в черное пальто, в серой папахе. При выходе завсегда поднимал воротник, лицо было желтоватое, были рябины. Жил в нижнем этаже, в угловой комнате, вход через нашу комнату. Вид комнаты: от двери к окну в простенке стояла койка, между окнами в простенке стоял черный небольшой столик и перед ним было зеркало, в углу стоял уголовичек. Два окна было в улицу, откуда вход был во двор, и два в переулок. У него с собой было одно полотенце, когда оно загрязнялось, то мама его стирала, высушивала и вешала опять на то же место – пока его не было дома. Утром, когда он выходил умываться, мама часто заносила ему пирожки, ставила на стол и уходила.