Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Немудрено было заподозрить неладное, если харьковский делегат сообщил, что у них имеется до тысячи организованных рабочих [774], меньшевик С.Девдориани – что бакинская организация насчитывает 1080 человек [775]. В сравнении с этим 4 тысячи членов партии по одному непромышленному Тифлису, не считая остальной Грузии, конечно же, выглядели неправдоподобно. Очевидно, грузинские меньшевики весьма специфически подошли к учету членов партии. Равным образом на свой манер они поняли и объединение, решив просто вытеснить большевиков и сделать вид, что оппоненты не существуют. Это создавало напряжение между ними и Ивановичем-Джугашвили, прорывавшееся в дебатах по разным поводам.

Оба они, Жордания-Костров и Джугашвили-Иванович, на первом же заседании съезда были избраны в комиссии: Жордания в мандатную, Джугашвили в комиссию для составления опросного листка делегатов. В мандатную комиссию вошел также С. Шаумян. Очевидно, что, поскольку выборы комиссий происходили на первом заседании, многие – если не большинство – делегатов не были еще лично знакомы друг с другом. Чем они руководствовались при голосовании? Факт избрания в комиссию вроде бы должен означать определенную известность в партии, репутацию. Можно ли полагать, что и Жордания, и Шаумян, и Джугашвили на тот момент ими обладали?

В обе комиссии избрали по пять человек. В мандатную от меньшевиков вошли Ной Жордания и Л. И. Гольдман (Акимский, делегат от петербургской организации), от большевиков В. А. Десницкий-Строев (Сосновский, от нижегородской организации) и Шаумян-Суренин, к ним «в качестве нейтрального» был добавлен М. И. Меленевский (Самойлович, от киевской окружной организации) [776]. В «комиссию для составления опросного листка с целью определить, как выбирались, при каких условиях и т.д. делегаты» вошли М. Н. Лядов (московская организация, большевик), Джугашвили-Иванович, С.Г.Струмилин (донская, меньшевик по протоколам съезда, но сам себя в воспоминаниях аттестовал как примиренца, будущий советский академик), С. В. Модестов (Васильев, московская окружная) и А. К. Гастев (Лаврентьев, костромская, большевик, рабочий поэт, левацкий модернист, будущий создатель советской школы научной организации труда) [777]. Кто и как предложил эти кандидатуры, по протоколам съезда не ясно. Процедура варьировалась. Так, при избрании на первом заседании бюро съезда голосовали сначала по внесенным (видимо, от Оргбюро) трем спискам, в которых в разных комбинациях по трое фигурировали Плеханов, Дан, Ленин, О. А. Ерманский (Коган, на съезде Руденко), Красин (Винтер), к ним при обсуждении добавились несколько кандидатур, в том числе Жордания (он сразу отказался). Избраны были Плеханов, Дан и Ленин [778]. Это были известные партийные вожди, и совершенно понятно, каким образом принимали решение делегаты при голосовании. Сложнее представить себе, как они голосовали за товарищей из других регионов и фракций при избрании двух упомянутых комиссий. Как указано в протоколах съезда, состав мандатной комиссии был достигнут неким «соглашением» и лишь утвержден голосованием, то есть, видимо, кандидатуры предлагал либо организационный комитет, либо фракции. Избрать комиссию для составления опросного листка тут же, по ходу заседания предложил Струмилин, и комиссия незамедлительно была выбрана открытым голосованием. Кто и почему указал именно на этих кандидатов, протокол не сообщает, и вопрос о наличии у избранных репутации и известности остается без ответа.

Комиссия для составления опросного листка работала в кулуарах съезда, никаких заявлений на заседаниях не делала вплоть до завершения съезда, когда на предпоследнем, 27-м заседании М.Н. Лядов огласил полученные комиссией статистические данные о составе съезда: возраст, национальность, социальное положение, партийный стаж. Неизвестно, кому из них пришла в голову удивительная идея этот стаж просуммировать и объявить, что «всего съезд проработал в революционном движении 997,5 лет», «в социал-демократической работе съезд участвовал 942 года», в тюрьмах «съезд просидел 138 лет 3,5 месяцев», а в ссылках пробыл 148 лет, 6 месяцев 17 дней [779]. Вряд ли они сами почувствовали нелепость этих выкладок.

Если предполагать в Джугашвили и Жордании в некотором роде соперников, то оба придерживались на съезде разного стиля поведения. Жордания-Костров был чрезвычайно заметен, то и дело бросал реплики, записывался в дебаты, задавал вопросы. Он принадлежал к небольшому числу самых активных участников съезда, его именем пестрят страницы протоколов. Иванович, напротив, вел себя сдержанно. Он трижды говорил развернуто – по аграрному вопросу, по текущему моменту и по вопросу о Государственной думе, реплики вставлял редко, предпочитая отвечать на выпады оппонентов поданными в президиум записочками.

Съезд, конечно, давал участникам возможность перезнакомиться. За 15 дней они должны были запомнить друг друга в лицо, узнать, кто откуда, наверняка было много разговоров в кулуарах. Джугашвили при его знаменитой памяти на людей и лица должен был запомнить всех.

На съезде он наблюдал партийных знаменитостей: П. Б. Аксельрода, Ф. Дана, Г. В. Плеханова, П. П. Маслова (Джона). Присутствовали Л. Б. Красин, А. И. Рыков, А. В. Луначарский, В. А. Базаров-Руднев, В. В.Воровский. Среди делегатов были будущие соратники Сталина К. Е. Ворошилов [780], М. В. Фрунзе, М. И. Калинин (с которым Джугашвили, возможно, был знаком еще по ранним кружкам в Тифлисе). Были также Н. К. Крупская, А. С. Бубнов, К. Т Свердлова-Новгородцева, Е. М. Ярославский. От Социал-демократической партии Польши и Литвы приехали и выступали Ф. Э. Дзержинский и Я. С. Ганецкий. Мемуаристы, пишущие о партийных съездах, отмечают всегдашнюю активность Ленина, много общавшегося с собравшимися большевиками, так что, наверное, и с Ивановичем он не упустил случая поговорить [781] .

На съезде оказалось, что хотя Иосиф Джугашвили и являлся верным сторонником Ленина, но при этом позволял себе иметь независимые мнения. Это выяснилось, когда он выступил по аграрному вопросу с самостоятельной позицией, довольно критичной по отношению к ленинской. В сущности, всегда преподносивший себя как революционера-практика в противовес эмигрантам-теоретикам, Коба высказался в том смысле, что ленинский план неудобоисполним и нереалистичен.

На момент IV съезда в партии были уверены в дальнейших перспективах революции, важнейшим фактором которой было крестьянское движение. Прежняя аграрная программа с требованием возвращения отрезков и выкупных платежей выглядела теперь безнадежно устаревшей. Г. В. Плеханов, выступая на съезде, заявил даже, что прежняя программа была ошибочной и, когда принималась в 1903 г., «наша программа уже в то время шла не так далеко, как сами крестьяне в своих требованиях» [782].