Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Для опытного конспиратора, каким был к тому времени Коба, псевдоним Бесошвили был вроде бы чересчур явным намеком на его настоящее имя. Но нужно принять во внимание, что, во-первых, тифлисские жандармы по-прежнему были о нем скверно осведомлены. Вплоть до начала 1906 г. сведений о нем в донесениях в Петербург и агентурных сводках не обнаруживается, а 8 апреля временно исполнявший должность заведующего полицией на Кавказе, телеграфируя в Петербург об отъезде делегатов на съезд, назвал «некого Сосо», тогда как для остальных указал имена и фамилии (см. док.5). Вместе с тем 15 марта начальник Тифлисского охранного отделения Ф. А. Засыпкин упомянул его среди главарей Тифлисской организации РСДРП в обзоре, представленном заведующему полицией на Кавказе [760]. По-видимому, жандармы в принципе знали о том, что Джугашвили является активным партийным работником, но не могли его выследить.

Во-вторых, этим псевдонимом Джугашвили пользовался очень недолго, лишь в марте того года. В собрании его сочинений подпись «И. Бесошвили» встречается трижды: помимо упомянутой статьи она стоит еще под большой статьей «Аграрный вопрос» и продолжающей ее статьей «К аграрному вопросу» [761]. В-третьих, это было время относительной свободы после манифеста 17 октября и все три статьи появились в легальных газетах «Гантиади» и «Элва». Хотя радикальные революционеры, включая Кобу, выражали всяческое презрение к дарованным манифестом «подачкам», но условия их собственного существования заметно переменились. Н. Жордания на съезде поведал, что «в дни свободы» в Тифлисе составили списки членов партии и «думали даже снабдить их членскими карточками» (см. док. 15). На волне эйфории большевики даже решили, что подпольная типография ЦК «Нина» в Батуме больше не понадобится, и в начале 1906 г. перевезли машину в Петербург для печатания легальной большевистской «Новой жизни» (см. гл. 9). В Тифлисе выходили легальные ежедневные социал-демократические газеты, как и по всей империи, без предварительной цензуры, но если газета заходила слишком далеко в радикализме, полиция ее закрывала. Тогда практически та же редакция открывала новый орган под другим названием. Так, в Тифлисе 5-10 марта издавали «Гантиади» («Рассвет»), после ее закрытия с 12 марта по 15 апреля выходила «Элва» («Молния»), которая являлась органом объединенного комитета, то есть представляла обе фракции. Джугашвили не только публиковался там, но и подвизался в редакции (см. док. 1).

Судя по отправленным в Петербург донесениям о готовящемся съезде РСДРП и отъезде делегатов, полиция в Закавказье в результате сочетания открытого вооруженного восстания, провозглашенных царским манифестом свобод и к тому же кадровых перестановок в своих рядах была совершенно дезориентирована. Начальник Бакинского ГЖУ 14 марта донес в Департамент полиции о готовящемся съезде «всех политических партий», но довольно точно изложил повестку готовящегося съезда РСДРП, срок его созыва отнес к концу марта – началу апреля, то есть несколько раньше реальных, а место проведения – «где-либо в Финляндии» (см. док. 3). Из Тифлиса в департаменте получили две шифрованные телеграммы, отправленные с разницей в пять дней (3 и 8 апреля) и сообщавшие два совершенно различных списка делегатов съезда. Из упомянутых в первой телеграмме ни один на съезде в реальности не был, из второй делегатами являлись Жордания, Ерадзе, Гогуа и Джугашвили (см. док. 4, 5). А ведь делегатов выбирали голосованием по партийным организациям, об этом должно было быть осведомлено множество людей. Тифлисские жандармы как минимум имели проблемы с агентурным освещением социал-демократической партии.

Участие в Объединительном съезде партии было вторым выходом Иосифа Джугашвили на общепартийный уровень, третьим (считая ссылку) выездом за пределы Закавказья и первым – за границу Российской империи. Стокгольм в отличие от Финляндии был настоящей другой страной. К сожалению, и это путешествие можно представить себе лишь гипотетически, по аналогии с рассказами других делегатов. Путь на съезд описал К. Е. Ворошилов. Часть делегатов отправилась специально зафрахтованным пароходом, но Ворошилову организаторы предложили ехать самостоятельно. По-видимому, таким же образом – отдельно от других – добирался и его сосед по комнате Иванович, с которым Ворошилов быстро подружился и узнал его настоящее имя – Иосиф Джугашвили. Оба приехали в Стокгольм раньше начала съезда и некоторое время просто бродили по городу и осматривали достопримечательности (см. док. 6). Ворошилов вспоминал архитектурные памятники города, королевский дворец, церкви, национальный музей, даже оперу, а также «бьющий в глаза демократизм в отношениях между людьми разных сословий». Больше всего его поразило, что шведский король имел привычку удить рыбу на набережной среди обычных обывателей, будущий советский нарком обороны наблюдал это собственными глазами [762].

Четвертый съезд РСДРП проходил в Стокгольме с 10 по 25 апреля (по новому стилю 23 апреля – 8 мая) 1906 г. В повестке были отношение к выборам в Государственную думу (участвовать или нет), пересмотр аграрной программы партии, оценка текущего момента, вопрос о вооруженном восстании и будущем временном правительстве. Важным предметом обсуждения было объединение РСДРП с Бундом, Социал-демократической партией Польши и Литвы и Латышской социал-демократической рабочей партией.

Объединительным съезд был и в том смысле, что являлся попыткой примирить и свести в общей работе обе партийные фракции. Из 112 делегатов с решающим голосом 62 были меньшевиками, 46 большевиками, оставшиеся голоса принадлежали примиренцам (сверх того, 22 делегата с совещательным голосом – 14 большевиков, 7 меньшевиков, один неизвестно и 12 представителей национальных социал-демократий). При выборах делегатов на местах существовали нормы представительства (1 делегат от 400 членов партии), количество полученных местной организацией мандатов на участие в съезде зависело от ее численности. Хотя оценить реальную численность нелегальной организации было, конечно, непросто. Председательствовали на заседаниях поочередно Ленин и Дан. По протоколам заседаний, особенно первых, заметно, как представители большевиков и меньшевиков старались находить компромиссы, сближать позиции, проявлять объективность, хотя временами прорывались и взаимные колкости, и раздражение. Достаточно часто в подобных пикировках отмечались грузинские делегаты, несколько раз их участником становился Джугашвили (Иванович).

Грузинская делегация была многочисленна, и это бросалось в глаза. От Тифлиса приехали 11 человек: 10 меньшевиков (Н. Н. Жордания, К. Г. Гогуа, Г. Уратадзе, Гарин [763], Г.Эрадзе (Ерадзе), Бачидзе, В. Д. Мгеладзе, И. И. Рамишвили, Иванов, Соломонов) и единственный большевик – Иванович. Мало того, помимо них на съезд явились еще три делегата от гурийской организации (Жаков [764], В.Б.Ломтатидзе, Шайтанов), двое от кутаисской (Н. Г.Чичинадзе, В. Джибладзе (Петров)), по одному от батумской (Турманидзе (Бажанов)) и потийской (Иорданов), итого 18 человек, и, кроме Кобы, все как один меньшевики.