Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Среди информации, поступившей к тифлисским жандармам от агентуры в конце 1908 г., есть сведения о постановлении Областного комитета (не Бюро) закавказских социал-демократических организаций, заслушавшего доклад следственной комиссии и постановившей исключить из партии участников экспроприации на Эриванской площади со ссылкой на «волю партии, выраженную на Стокгольмском и Лондонском съездах» (см. док. 7). Однако заседание Областного комитета в донесении датировано 29 августа, а постановление – 7 сентября 1908 г., тогда как Жордания и Данишевский побывали в Тифлисе в конце зимы того года (в марте бакинские большевики уже выступили с протестом против их решений). Значит, Областной комитет еще раз вернулся к этому вопросу. Быть может, именно об этом заседании вспоминал потом Р.Арсенидзе.

Но в агентурных сообщениях дело выглядит несколько иначе, нежели его изложил Арсенидзе. По его словам выходит, что Закавказское бюро приняло решение об исключении из партии участников экспроприации и затем передало материалы в ЦК, где они и застряли. Агентура же доносила, что, прождав больше года решения ЦК, Областной комитет 29 августа 1908 г. заявил, что ЦК хочет затянуть дело, и именно поэтому 7 сентября принял собственное решение об исключении участников экспроприации, ссылаясь при этом на решения V съезда РСДРП. Таким образом, Областной комитет откровенно пренебрег мнением ЦК и поступил вопреки ему, потому что в ЦК преобладали представители большевистской фракции. Ссылки на резолюцию V съезда весьма похожи на передергивание, ведь как раз пункт об исключении экспроприаторов из партии большинством съезда был отвергнут и в резолюцию не вошел. Наконец, по заведенному в партии обычаю такого рода дела должны были слушаться в присутствии обвиняемых, чтобы дать им возможность привести доводы в свое оправдание. И логично было бы, если бы первым среди этих обвиняемых фигурировал Камо. Между тем Камо с ноября 1907 г. находился в немецких тюрьмах, симулировал умопомешательство и был выдан русским властям только весной 1909 г. Надо заметить, что нигде в его биографиях факт исключения из партии в сентябре 1908 г. не отразился вовсе. Такое впечатление, что об этом постановлении меньшевики вспоминали и говорили только относительно Джугашвили. Он также в то время сидел в тюрьме: был арестован в Баку в марте 1908 г. и до ноября пробыл в Баиловской тюрьме, таким образом, и он не мог предстать перед обвинителями. Наконец, его прямая причастность к тифлисской экспроприации всегда вызывала вопросы.

Как утверждал Л. Д. Троцкий, для самой партии история с тифлисской экспроприацией не прошла даром, последствия ее «были достаточно тяжелы», «борьба вокруг тифлисской экспроприации надолго отравила отношения в партии и внутри самой большевистской фракции». Даже и среди большевиков росло убеждение в негодности таких методов. Почувствовав это с запозданием, «Ленин меняет фронт и все решительнее выступает против тактики экспроприаций, которая остается еще на известное время достоянием „левого“ крыла большевиков». По сведениям Троцкого, дело о «тифлисском эксе» все же было рассмотрено в ЦК, хотя и со значительной задержкой. «В последний раз тифлисское „дело“ официально разбиралось в ЦК партии в январе 1910 г. по настоянию меньшевиков. Резолюция строго осудила экспроприации как недопустимые нарушения партийной дисциплины, но признала, что в намерения участников не входило причинение ущерба рабочему движению и что ими „руководили лишь неправильно понятые интересы партии“. Никто не был исключен. Никто не был назван по имени» [926].

Возникла двойственная ситуация, когда грузинские меньшевики опирались на свое постановление и продолжали твердить, что Коба исключен ими из партии, тогда как партийные верхи так не считали.

Возможно, достоверный ленинский отзыв по этому поводу находим в воспоминаниях Г. Уратадзе, который летом 1911 г. оказался одним из слушателей партийной школы в Лонжюмо. Перед его отъездом Ленин «спросил, не смогу ли я исполнить для него маленькое поручение», а именно передать Кобе, чтобы он приехал в Париж. Уратадзе будто бы в ответ сообщил Ленину, что Коба «исключен из бакинской группы большевиков». Если верить мемуаристу, он ожидал, что Ленин, узнав об этом, тут же откажется от своего поручения, но не тут-то было. Видя удивление собеседника, он пояснил: «Эти исключения из групп в процессе нелегальной работы почти всегда происходят по ошибке, по непроверенным заявлениям и фактам, часто основанным на недоразумении, поэтому не следует придавать этому слишком большого значения. Тем более, что исключение из одной группы или организации еще не значит, что он исключен из партии, так как из партии может исключить только партия, а не группа, как бы авторитетна она ни была. Постановление бакинской группы, если оно имело место, требует расследования и утверждения. Поэтому, несмотря на ваше сообщение, я все же просил бы вас передать ему мое поручение» [927](см. гл. 19, док. 4). В этом эпизоде, во-первых, озадачивает сам факт ленинского поручения, подразумевающего, что Коба находится в Закавказье, тогда как он отбывал ссылку и как раз тем летом, окончив срок в Сольвычегодске, избрал местом жительства Вологду. Впрочем, Уратадзе ошибочно относил эти события к 1910 г. (школа в Лонжюмо проводилась в 1911 г.), а весной и летом этого года И. Джугашвили был еще в бакинской тюрьме. Но главное, речь идет об исключении Кобы именно бакинской группой большевиков, а не тифлисской. Значит, это не последствие тифлисской экспроприации, а совсем другая история.

Уратадзе был относительно честным мемуаристом, и если он не сочинил весь этот эпизод для демонстрации ленинского цинизма, то значит, весной 1911 г. в заграничном центре ожидали побега Кобы из ссылки и предполагали, что он, как и после предыдущего побега из Сольвычегодска в 1909 г., направится в хорошо знакомые края, в Баку. Тогда поручение Ленина Уратадзе и его желание видеть Кобу в Париже вполне согласуется с тем, что в начале июня 1911 г. на парижском совещании членов ЦК РСДРП Коба был заочно назначен кандидатом в члены организационной комиссии по созыву партийной конференции.

Таким образом, приведенный Уратадзе разговор действительно мог иметь место.

В марте 1911 г. агент донес тифлисским жандармам: «В городе Баку руководителем местной организации «Коба», он исключен из партии за участие в экспроприациях, о чем сообщено в центральный комитет» (см. гл. 19, док.3). Это сообщение можно понять таким образом, что из партии он был исключен прежде и не в Баку, иначе как бы он оказался действующим руководителем бакинской организации. Агент явно был плохо осведомлен и сообщал устаревшие слухи, так как Джугашвили находился в ссылке в Сольвычегодске.