Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

– Не смей, видишь цепь, – народ пропадет.

Засыпали гробы землей, простились, стали расходиться..

Казаки – следом за нами, и вдруг, видимо, в насмешку, запели похоронную.

Рабочие скорбели молча и про себя повторяли слова Сталина, что придет наше время, скинем царское самодержавие и тогда с марсельезой придем на могилу – расскажем погибшим о победе рабочего класса.

Ломджария В. Сталин воспитывал в нас мужество и ненависть к врагу //Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталина С. 73-74.

№ 49

Яков Куридзе:

Похороны жертв 9 марта вылились в грандиозную демонстрацию, во время которой распространялась знаменитая прокламация товарища Сталина, сыгравшая огромную революционизирующую роль.

Куридзе Я. «Солнце будет сиять для нас!» // Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталине. С. 67.

№ 50

Полковник А. М. Стопчанский:

Сегодня похороны убитых прошли тихо и порядок нарушен не был.

Из донесения начальника Кутаисского ГЖУ полковника А. М. Стопчанского в Департамент полиции, 12 марта 1902 г., № 400.

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 230. ОО. 1902. Д. 4. Ч. 38. Л. «А». Л. 25.

№ 51

Прокламация:

К обществу

Помните ли замечательные мартовские дни (8 и 9 марта), когда голос справедливости грянул громом и оглушил наших угнетателей? или когда (10, 11 и 12 марта) наш маленький Батум оцепили, выставили пушки и наводнили улицы и заводы вызванными из Кутаиса войсками. Что именно случилось тогда в Батуме? Неужели восстал народ и собрался низвергнуть правительство? Нет, братцы, к нашему несчастию, мы пока к этому не подготовлены и к тому же низвержение правительства – дело рабочих всей России; да и как 7-8 тысяч батумских рабочих могут принять на себя дело рабочих всей Империи? Или, может быть, грузины обещали Султану перейти в его подданство, чтобы освободиться от русского царя, и в доказательство этого восстали? Нет и нет. Это – ложь, граждане, ложь, созданная такими развратными носителями эполет, лакеями, как Антадзе. Прежде всего то, что в движении участвовали не одни только рабочие из грузин, а рядом с ними находились армяне, турки, русские, греки, айсоры и др. Затем, имеем честь известить Николаевских рабов в эполетах, что мы, рабочие, ненавидим вообще всякого царя, будь он русский, турок или грузин. Мы боремся с царизмом и не преклонимся пред ним. Так что же случилось, чего домогались рабочие? Рабочие прошли по улицам с пением и потребовали освобождения задержанных своих товарищей: они устроили манифестацию и больше ничего. Зачем же арестованы были наши товарищи? За воровство, за убийство? Безусловно нет, а за стачку на заводе Ротшильда, произведенную 27 февраля. Чем она была вызвана? А вот чем: до 26 февраля дела на заводе шли обыкновенным порядком, а 26 разнесся слух, что до четырехсот рабочих увольняются с завода, якобы вследствие сокращения хозяевами штатов, и это тогда, когда директор начал принимать новых рабочих. Рабочие поняли преследуемую директором цель, возмутились до глубины души и заволновались […] На другой день утром было наклеено объявление, гласящее об увольнении до четырехсот рабочих. Это с быстротой молнии облетело весь завод, и в один миг собралось на дворе до 1300 человек рабочих; грузины, турки, греки, армяне, русские – все одновременно бросили работу. Рабочие требовали: а) о принятии обратно уволенных товарищей, б) выдачи половинной платы при «очереди» и в) уплаты, причитающейся наемной платы за прогульные дни во время стачек («очередями» называются дни, в которые рабочие не работают по причинам, зависящим от самих хозяев).

3 марта приехал губернатор и спросил, чего они требуют. Рабочие объявили свои требования. По второму пункту их требований губернатор заметил, что платы за «очереди» им не следует, а потому они и не получат ее. Рабочие заявили: «Нас постоянно называют животными; животных кормят тогда, когда они работают, и тогда, когда они не работают; мы же этого права лишены. Неужели же мы ниже животных и неужели же мы заслуживаем меньшего ухода!! Мы требуем прав скотов». Губернатору не понравилась эта горькая насмешка на нынешние порядки, и он сказал: «Если завтра вы не станете работать, я приму меры». Рабочие собирались сказать еще кое-что, но губернатор уклонился от переговоров и удрал, зная, что он бессилен сказать что-нибудь умное. Рабочие тогда же при нем поклялись друг другу: «Да женится тот на своей родной матери, который на этих условиях хотя бы ногой вступит в завод!» До 7 марта ничего особенного не случилось.

7-го же марта ночью жандармы заарестовали 32 человека рабочих, чтобы, вероятно, нагнать страх на других; но рабочие нисколько не испугались. Это только их больше взвинтило. Как мы не имеем права отказаться от работы, мы не можем наниматься на работы на тех условиях, на которых желаем!! Значит, мы не люди!? Крепостное право еще в полной силе! Кричали рабочие. 8 марта в полдень собралось до восьмисот человек и стройными колоннами направились к полицмейстеру с требованием: или пусть и нас задержат, или пусть освободят наших братьев. От Барцхани до канцелярии с лишком две версты, рабочие прошли так, что полицейские не осмелились сказать им ни одного слова; несчастные совсем растерялись. Больше часу стояли около канцелярии и тогда узнали, что товарищей отвели в тюрьму. Рабочие, не обращая внимания на уговаривание полицмейстера, направились к тюрьме, на этот раз с криком и пением. Раздались разные народные воинственные напевы, наводящие ужас на угнетателей; у всех глаза заблистали; у всех в походке замечалось мужество. Кто мог бы узнать, что это рабочие Ротшильдовского завода! Толпа росла быстро, и вместе с нею увеличивался шум. Невольно увлекало всех это чудное зрелище, и все мечтали о тех блаженных временах, когда рабочие всей России соединятся и двинутся против царского правительства с бесповоротным решением добиться свободы или получить смерть. Рабочие подошли к тюрьме и остановились. Манифестанты и арестованные, завидев друг друга, громогласно поздоровались. Полиция приказала разойтись; толпа повторила свое требование: или освободить арестованных, или арестуйте и нас. Полиция потребовала стражников и окружила ими рабочих, но последние не отказались от своего требования. Тогда были вызваны войска, и ими оцепили толпу. Толпа не расходилась. По команде Антадзе солдаты набросились на толпу со штыками с целью рассеять ее; «не расходиться», – пронеслось в толпе, и рабочие с гиком ухватились за штыки. Тут произошла стычка, двух рабочих ранили, у пятерых или шестерых солдат рабочие отняли ружья. Войска остановились, не сумев рассеять толпу. Рабочие вернули ружья. Среди зрителей и из тюрьмы раздались аплодисменты. Был слегка побит городовой старик Пачулия, который поранил шашкой подвернувшегося юношу; толпа подняла его на смех, ему дали 5-6 оплеух и отняли шашку. Под конец рабочие все же добились своего: заставили освободить арестованных, с тем только условием, что все они должны были отправиться в казарму. «Отчего же не пойти, – кричали рабочие, – что же там с нами сделают, чего нам больше, ведь заставили правительство пойти на уступку!?» Окруженная войсками толпа с пением и гиком направилась в казарму. «Да здравствует свобода, да здравствует равенство», – раздавалось в толпе неоднократно. Так закончилась манифестация 8 марта.