Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Друзья! Вот такой победой завершилась наша долгая забастовка. Все было направлено против нас: энергичная работа шпионов, силы полиции, заводские ловушки, голод и т.д. Однако все это лишь укрепило нас и открыто показало нам, что мы, рабочие, одни, которые призваны уничтожить несправедливость сегодняшней жизни, что сила наша в нашем единении и лишь наше единство способно разорвать те цепи, которыми сковывает нас нынешний строй. Сегодня кавказские собратья поздравляют нас с блестящей победой и общество также явно видит, какую силу мы представляем собою.

Не забывайте, друзья, что те права, которых на днях потребовали также рабочие заводов Манташева и Хачатурьянца, являются плодом борьбы и лишь тогда имеют они силу, когда мы готовы их отстоять против ловушек капиталистов и правительства.

Итак, братья, окрыленные нашей победой, объединенные в союз всех батумских рабочих, присоединим к голосу наших далеких собратьев также свой мощный голос:

«Борьба и борьба неустанная —

Это наш священный долг,

Настоящее сковано страхом,

Близко виднеется грядущее!»

Да здравствуют честные борцы и наш союз!

Долой самодержавие!

Да здравствует демократическая конституция!

Пусть вечно живет память о наших дорогих друзьях!

Батумская социал-демократическая группа

29 июня 1902 г.

Перевод с грузинского языка

Батумская демонстрация 1902 года. С. 30_33.

Иосиф Джугашвили проходил одновременно по двум делам: в Кутаисском ГЖУ вели следствие по делу о беспорядках в Батуме, в Тифлисском – о местном комитете РСДРП. Приговор в итоге он получил совокупный. Поэтому, для того чтобы понимать исход дела о Джугашвили, нужно знать, что одновременно происходило в Тифлисе с его сотоварищами.

Начальник Тифлисского ГЖУ генерал-майор Е. П. Дебиль несколько преувеличивал, когда в донесениях в Петербург называл аресты, произведенные 15 февраля 1902 г., ликвидацией Тифлисского комитета. Примерно половина членов комитета осталась на свободе, и деятельность свою он не прекратил. Так, спустя месяц, в середине марта, Дебиль доносил, что, по агентурным сведениям, революционеры готовятся к празднованию Первомая, причем изготавливают девять красных флагов, а «в главных железнодорожных мастерских замечена массовая пропажа инструментов, способных быть обращенными в оружие для борьбы с полицией во время демонстрации»; один из рабочих железнодорожных мастерских был избит за отказ распространить листовки. [333]

15 февраля жандармам удалось захватить конспиративное заседание членов комитета, на которое им указал секретный агент. Чтобы не провалить самого агента, дождались окончания заседания и ухода агента, перед ним ушли еще трое участников собрания, только после этого руководивший операцией жандармский ротмистр Лавров, «окружив дом филерами (провести унтер-офицеров было невозможно ввиду густой цепи наблюдавших рабочих, занявших все улицы, ведущие в ту часть Нахаловки, где происходило совещание), вошел в комнату совещания». Арестованы были З. Чодришвили, К. Гогуа, Г. Чхеидзе и А. Окуашвили [334]. Обстановка комнаты, количество стульев, «валявшиеся на полу окурки папирос разных сортов» свидетельствовали о многочисленном собрании. Среди ушедших с собрания были Г. Караджев, Х. Кешишьянц, агент и еще один участник собрания, имя которого остается неизвестным. Несмотря на то что им намеренно дали уйти, чтобы не провалить агента, подозрения в его адрес у рабочих, как докладывал в Департамент полиции Лавров, все же возникли. В сходных ситуациях они возникали всегда, ведь несложно было догадаться, что среди немногих вроде бы случайно избежавших ареста должны находиться тайные осведомители. Дабы обезопасить агента, Лавров ненадолго арестовал и отпустил и его, и Кешишьянца, тем самым бросив тень на последнего: арестованного и отпущенного человека подпольщики подозревали в том, что он завербован. С Кешешьянца Лавров взял расписку, а тот, как и рассчитывал ротмистр, стал рассказывать о ней товарищам [335]. Веских оснований считать его осведомителем у революционеров не было, но подпольной деятельностью он заниматься больше не мог. Впрочем, жандармское управление все равно потеряло обоих своих агентов вследствие февральских арестов, что вызвало недоумение в Петербурге [336].

Одновременно с арестом участников заседания Тифлисского комитета в городе были произведены обыски. Обыск прошел в небольшом нежилом домике А. Окуашвили в Нахаловке, «был найден брошюровочный станок и другие принадлежности для переплетной, причем Окуашвили заявил, что переплетным делом он никогда не занимался и как попали эти предметы в его запертый дом – понять не может» [337]. В ночь с 15 на 16 февраля были арестованы железнодорожные рабочие Петр Скоробогатько, Яков Кочетков, Михаил Гурешидзе, Ираклий Цуладзе. У Гурешидзе нашли «значительную часть тенденциозной библиотеки кружка», предварительно проследив за тем, как он принес ее домой. Из интеллигентов были обысканы и арестованы «служивший в Контроле Закавказских железных дорог Василий Цабадзе (председатель тайного комитета), 2) служащий в коммерческом банке Георгий Караджев (член и фактический руководитель комитета), 3) служащий в Кавказском сельскохозяйственном обществе Семен Джугели (деятельный член кружка, бывавший иногда на совещаниях комитета), 4) его брат, служивший ранее в Контроле Закавказских железных дорог Севериан Джугели (член комитета), 5) служащий на железной дороге Ясон Мегрелидзе (интеллигент сходок у названного выше Скоробогачко), 6) товарищ его, также служащий на железной дороге Константин Лежава (бывал на сходках вместе с Мегрелидзе), 7) управляющий частным имением Дмитрий Биланов (по результатам обыска), 8) сожитель Биланова Тифлисский гражданин Давид Капанадзе (по результатам обыска) и 9) землемер Геогрий Кокошвили, как несомненно принадлежащий к социал-демократическому кружку и постоянно поддерживающий сношения с главными его представителями». Обыскали также руководившую одним из рабочих кружков акушерку Анну Краснову, но арестовывать не стали «за неимением помещения в тюрьме». Очевидно, женщину требовалось поместить отдельно от мужчин, а места не было, и так уже из 17 арестантов пятерых пришлось разместить по полицейским участкам. Тифлис решительно не был готов к борьбе с массовым революционным движением. Одного из обвиняемых оставили на свободе по причине вовсе изумительной. Обысканы были два надзирателя городского приюта для душевнобольных Геогрий Арабелидзе и Аммон Чхаидзе, у Арабелидзе обнаружилась часть подпольной библиотеки Тифлисского комитета, у Чхаидзе – номер «Брдзолы» и пачка подозрительных писем. Ротмистр Лавров арестовал Арабелидзе, Чхаидзе же счел разумным оставить на свободе, ибо «если бы арестовать и Чхаидзе, то все мужское отделение приюта душевнобольных осталось бы без надлежащего надзора» [338].