Хосе Мартинес - Мой генерал Торрихос

Когда я вошёл в его спальню-офис, там уже были Рони Гонсалес и Габриэль Льюис, его два советника по вопросам отношений с США. Генерал сказал мне: «Я знаю, что нет необходимости говорить тебе все детали, мой сержант, но Картер просил меня это сделать. Мы едем в Штаты, но так, чтобы никто об этом не знал». И я отправился домой собирать мой чемодан.

Мы прилетели в Вашингтон на нашем небольшом военном реактивном самолёте. На авиабазе Эндрюс нас с большими мерами предосторожности встретили их офицеры безопасности и предоставили нам два автомобиля. Рони и Габриэль тронулись в первом авто, я с генералом и его секретаршей – во втором. Сзади – эскорт охраны.

В какой-то момент автомобиль охраны перегнал нас, и как только он оказался впереди, генерал приказал водителю свернуть налево. Дальше уже секретарша показывала водителю маршрут (адрес она забыла), который привёл нас к дому сеньоры Аргентины Виаль, вдовы генерала Виаль, с семьёй которого он давно дружил.

Генерал не впервые так уходил от американских охранных служб. Однажды он так сделал, попросив меня организовать его исчезновение с одного приёма в посольстве Панамы в Вашингтоне. Но американских офицеров безопасности в Посольстве было так много, что мы решили позвонить в гостиницу нашему тогда шефу безопасности полковнику Мануэлю Норьега, чтобы спросить, стоит ли нам в этих условиях предпринимать такое и попытаться получить его разрешение отказать генералу в этом. Честно говоря, мне понравилось, что в ответ на этот вопрос полковник сказал: «Выполняйте приказ».

И мы пытались. Хотели даже вывезти его оттуда в багажнике автомобиля. Но не получилось. К нашему большому сожалению и разочарованию генерала. Тут надо иметь в виду, что самой сильной картой генерала на переговорах с американцами по каналу была угроза его разрушить. А кто способен его разрушить, должен быть в состоянии и уйти от американской «Secret Service»…

По прибытии в дом сеньоры Виаль я позвонил в Белый дом и сообщил, что мы прибыли в Вашингтон. Меня спросили, по какому адресу мы находимся, чтобы послать за нами. Генерал сказал, чтобы я ответил, что «не знает, так как президент Картер просил держать это в секрете».

Президент США Джимми Картер и Омар Торрихос

Он как бы пошутил, но и впрямь он не знал этого, так как в доме в тот момент была только неграмотная служанка, а она адреса не знала. Мы сообщили им адрес, только когда пришла сеньора Виаль.

Картер встретил генерала на ступенях входа в Белый дом. У них была довольно долгая беседа. Ни я, ни кто-либо другой в ней не участвовал, так как Картер говорил по-испански и переводчика им не потребовалось.

Думаю, что беседа была формальная. Главными переговорщиками были потом помощники. Они вырабатывали решения. Картер и Торрихос резервировали за собой главное и сохраняли добрые личные отношения. Предметом переговоров была война в Никарагуа. Сандинисты и вооружённый народ тогда уже разгромили армию Сомосы. Речь шла об условиях его капитуляции. Соединённые Штаты, которые всегда поддерживали и продолжали поддерживать Сомосу, хотели обусловить капитуляцию этого законного для них «сукиного сына». И сандинисты в целях прекращения кровопролития собственного народа согласились на переговоры об этом.

Эдуардо Контрерос сказал как-то, что они, сандинисты, безжалостны в бою, но благородны как победители. И это действительно так. В никарагуанской войне, также как в гражданской войне в Испании, было много поэзии, песен и примечательных историй. И не привнесённых извне, а происходящих из самой её патриотической и народной природы и культуры.

США не хотели, чтобы в этом случае повторился кубинский прецедент демонстрации беднякам Америки победы над вооружённой силой богачей. Кроме того, военное поражение Сомосы было и их военным поражением. Ведь до последнего момента они продолжали отправлять со своей военной базы Ховард в Панаме оружие и военное имущество, которым сомосовцы уничтожали свой народ.

Помню, что в своё время наша разведка G‐2 предупредила США, что может предать гласности объёмы и другие детали этих поставок. Это просочилось в печать. У нас действительно было довольно много такого рода сведений.

Предметом наших переговоров с Картером являлось следующее: США прекращают оказание Сомосе военной помощи в обмен на проявление сандинистами гуманизма в отношении побеждённой армии.

Картер знает, какие тесные отношения связывают генерала с сандинистами, и о высоком уровне взаимного доверия между ними, знает, я в этом уверен, и о мнении генерала о том, что национальные армии не являются естественными врагами своего народа. Знал он и о том, что Торрихос, как профессиональный военный, относится с уважением к любому институту вооружённых сил, чьим бы он ни был.

Чего Картер не знал, так это того, как сильно Торрихос ненавидел Сомосу. Потому что он и действия его преторианской гвардии являются лучшими аргументами для опровержения теории генерала о том, что армии могут играть прогрессивную революционную роль, как это почти происходит в Перу и как он хотел, чтобы это произошло бы в Панаме. И ещё, я думаю, не знал Картер того, как глубоко генерал любил этих парней – сандинистов.

Делегация Панамы на переговорах расположилась за длинным столом напротив американской делегации, которую возглавлял человек с холодным лицом безжалостного гангстера – Збигнев Бжезинский, занявший пост помощника главы Совета Национальной Безопасности, руководившего всеми спецслужбами страны после ухода с этого поста Генри Киссенджера.

Генерал заметил, что поскольку Бжезинский по происхождению поляк, то будет стараться казаться американцем больше, чем их завоевавшая мир «жвачка», или как тот католик, что хочет выглядеть святее Папы Римского. Это делает из него очень трудного переговорщика.

Эта характеристика Бжезинского может показаться преувеличенной или карикатурной. Но они, американцы, и впрямь таковы. Когда я бывал в Штатах и порой ехал в одном автомобиле с их спецохраной, то притворялся, что не говорю и не понимаю английского. И они или были настолько тупы, или, что ещё хуже, были настолько самодовольны в своём превосходстве над другими, что не считались с этим, говорили что хотели. Им ничего не стоит вслух сказать на улице: «Смотри, идёт ниггер, сукин сын…»

Когда во время конфликта вокруг американской банановой компании «Чирики Лэнд компании» в Панаму на переговоры приезжала их делегация, то я видел воочию их презрительно сморщенные (cara cortada) лица с висящими вниз сигарами (terciado), которые раньше доводилось видеть в кино и на карикатурах.

—– * –

Если конкретно, или, как говорят в Штатах, «в долларах и центах», американцы хотели договориться, кроме физического спасения солдат и офицеров уже побеждённой армии Сомосы, и о включении в состав нового формируемого сандинистами правительства, дополнительно к оговорённым ранее для этого Виолетты Чаморро и Альфонсо Робело, ещё двоих деятелей. И это несмотря на то что в лице Робело они уже имели своего абсолютно доверенного ставленника, что вскоре станет явным.