Софи Боди–Жандро - История частной жизни Том 5 [От I Мировой войны до конца XX века]

Женское тело

Церковь с недоверием относится к одержимости чистотой тела. Обнаружение собственного тела может вызвать нежелательные прикосновения к нему или желание познать тело другого человека. Даже в обеспеченных семьях в 1930–е годы нормой была еженедельная ванна, и дети меняли белье лишь по этому случаю. Это был пахнущий мир. Любимого чело века опознавали по запаху ног, как в наши дни — по дезодоранту. В сельской местности о том, что у женщины началась менструация, не говорилось, но все знали. «Мать никогда не говорила мне о месячных, но я замечал, что папа ходил за солью. При месячных нельзя за ней ходить, можно перевернуть ящик с солью, и пиши пропало» [171] Verdier Y. Op. cit. Р. 19. . При месячных женщине не удается приготовить майонез, разве что перед наступлением климакса. Считается, что подобное женское недомогание очень возбуждает мужчин, и Георг Гроддек утверждал, что «три изнасилования из четырех происходят именно в этот период» [172] Groddeck G. Le Livre du ça. Paris: Gallimard, 1973. P. 120. . Сегодня, как представляется, эта тема находится на границе того, о чем можно говорить. Женщины говорят об этом между собой, но всегда вполголоса. Теперь противозачаточные таблетки позволяют изменять время наступления менструации и женщины могут заниматься сексом, не информируя партнера о происходящем.

Представления о красоте женского тела менялись. Например (хотя этим дело не ограничивается), в прежние времена идеалом считалась полнота, теперь — стройность и худоба [173] Perrot Ph. Le Travail des apparences. Paris: Éd. du Seuil, 1984. . Конечно, восхищение тучностью свойственно всем обществам, где преобладают недоедающие, и Андре Бюргьер отмечает, что в средневековых итальянских городах аристократы и правящие круги назывались popolo grassoy а простонародье, бедный люд, — popolo magro [174] По–итальянски popolo grasso — толстые люди, popolo magro — худые люди. . Елена Фурман, вторая жена Рубенса, демонстрирует нам округлости своего тела: целлюлитные ягодицы и крепкую грудь. Толстым женщинам Рубенса и Йорданса противопоставляются соблазнительные стройные женщины Кранаха. Демоны похоти, приобретающие женский образ, — суккубы — часто изображаются очень худыми. У Габриель д’Эстре и супруги маршала де Виллара изящные головы, высокая грудь, плоский живот. Вероник Наум показала, что прямая и стройная женская фигура «сначала была признаком элитарности <���…>. Чтобы заметили, следует держаться вертикально, прямо. Детям из высшего общества надо было работать над своим телом» [175] Nahoum V. La belle femme ou le stade du miroir en histoire // Communications. 1979. No. 3. P. 22–32. .

Среди простого народа, тех, кто до XIX века жил на селе, не было никаких эстетических тренировок. «Полевые работы, если учесть отсутствие машин, делали фигуру согнутой», — пишет тот же автор. Модель стройности, таким образом, спускается сверху вниз. Пьер Бурдьё видит в этом скрытое проявление классовой борьбы. «Тело становится ставкой в борьбе, целью которой является согласие на условия того, кто занимает господствующее положение (того, кто выставляет свое тело под взгляды других), и интеграция в общество. Эта борьба за распространение норм восприятия господствующей части общества отождествляется с классовой борьбой в том, что касается навязывания характеристик группы после того, как они будут узаконены, и заставляет принять их за образец» [176] Bourdieu P. Remarques provisoires sur la perception sociale du corps // Actes de la recherche en sciences sociales. Avr. 1977. No. 14. . Обществу изобилия, считающему жир «плохим», а тучность — «вульгарностью», эстетика стройности навязывается средствами массовой информации, побуждающими женщин соблюдать диету и заниматься постоянно появляющимися новыми гимнастиками: аэробикой, бодибилдингом, стретчингом, турбоаэробикой и т. д. Известно происхождение некоторых видов гимнастики: Америка, точнее — Калифорния. Культ собственного тела требует жертв, прежде всего материальных (в пропорциональном отношении люди начинают тратить меньше денег на одежду и больше на «поддержание внешности»). Далее идут жертвы этического порядка — СМИ постоянно твердят, что «мы имеем такое тело, какого заслуживаем», а это вызывает новое чувство ответственности. Тело, которое в результате всего этого получится и будет выставляться на всеобщее обозрение на пляже, должно соответствовать современным модным канонам.

Тела спортсменов

Приблизить нас к идеалу надлежит спорту. Олимпийские игры, возникшие около 800 года до н. э. и отмененные императором Феодосием в 394 году, представляли собой спортивные практики, отмеченные печатью жестокости. Современное слово «спорт» пришло к нам из Англии. Томас Арнольд ввел занятия спортом в частных школах (public schools) Англии, чтобы как–то ограничить — или социализировать — насилие. С точки зрения Пьера де Кубертена, по инициативе которого в 1896 году прошли первые современные Олимпийские игры, спорт должен способствовать формированию личности, умению преодолеть себя. В 1920–х годах «благородство» спорта связывается с «материальной незаинтересованностью»: деньги запятнали бы его чистоту; спорт становится любительским. «Мушкетеры» занимались спортом профессионально. После 1920–х годов дух состязания и вмешательство финансовых интересов повлекли за собой неминуемую профессионализацию. Спорт отныне подчиняется следующему: деньгам, медицине и средствам массовой информации. У спортсмена–профессионала практически нет частной жизни: за его телом постоянно следят врачи–диетолог, кинезитерапевт, кардиолог и т. д. Их работу направляет тренер, прилагающий все усилия, чтобы сделать из своего подопечного медийную фигуру. Во Флориде курорт Colony Beach and Tennis Resort принимает детей с десяти лет и навязывает им флотскую дисциплину. Ее основатель Ник Боллетьери в прошлом был моряком. Только проведя детство и отрочество в спартанских условиях, можно выйти на международный уровень, где спортсмен, со всех сторон охваченный медициной и спонсорами, не будет ни курить, ни пить, ни «кутить» и за короткий срок принесет максимум денег. Век чемпиона короток. Теннисиста Бьорна Борга чествовали за то, что он был настолько мудр, что ушел из большого спорта в двадцать шесть лет. Роль спорта в поддержании социального порядка достаточно велика. Аудитория телетрансляции футбольного матча команд второго дивизиона превосходит аудиторию самых популярных политиков. Заходит ли речь о теннисе, боксе или футболе, СМИ хватаются за эту тему и наводят на мысль, что благодаря спорту можно достичь высокого общественного положения. При этом об успехе говорится как об исключительном случае. Стадион по–прежнему остается местом, где проявляется самый крайний национализм. На кортах «Ролан Гаррос» грубой ошибке иностранца аплодируют так же, как эйсу француза. Крайне правые хотят выдворить из страны всех иммигрантов, «кроме Платини», иронизирует сатирический еженедельник Le Canard enchaîné. Как реакция на развлекательную сторону спорта возникает более гедонистский взгляд. Далекие от какого бы то ни было состязательного духа в силу своего возраста, профессии или менталитета, многие французы мирно бегают трусцой, катаются на велосипеде и на лыжах, что, впрочем, не исключает яростного «боления» перед телевизором.