Марк Галеотти - Воры. История организованной преступности в России

Рассказывают, что в ответ на фразу «В чем дело? Я Ленин», бандит ответил: «Ну и что, что ты Левин? А я — Кошельков, хозяин города ночью». Поэтому Кузнецов просто забрал автомобиль, документы и револьвер Чабанова. Вскоре после этого, просматривая газеты, он понял, что упустил шанс получить ценный приз, и задумался над тем, чтобы попытаться взять Ленина в заложники. Однако к тому времени Чабанов уже выследил его. Началась широкомасштабная охота. Кузнецов несколько раз ускользал от властей, пока наконец не погиб в июле под градом пуль. Он получил посмертную славу как человек, который мог изменить ход советской истории, если бы только знал, кто такой Ленин [145] Свободная пресса, 27 июня 2015 года; Вечерняя Москва , 7 декабря 2016 года. .

В общем, Ленин легко отделался. К бедствиям, принесенным Первой мировой, добавились хаос и трудности Гражданской войны. Они заставили двинуться с насиженных мест миллионы людей, и еще не один год по стране катились волны миграции. Это создало совершенно новые возможности для преступников. Им ничего не стоило затеряться в толпе и выбирать жертв среди людей, которых никто бы не хватился. К примеру, бандит Михаил Осипов, известный как Мишка Культяпый, многие годы творил свои кровавые дела в Сибири, перемещаясь из города в город, где совершал вооруженные налеты, а затем двигался дальше [146] Петровка, 38, 11 августа 2015 года. . Отличительной чертой его убийств был так называемый веер: он укладывал своих жертв ногами вместе, а телами по кругу, а затем методично мозжил головы с помощью топора. Ему и его банде приписывается не менее 78 убийств, и в самом большом из его «вееров» было 22 тела. Осипов был схвачен в Уфе в 1923 году и приговорен к смерти, однако перед казнью отправил поймавшему его комиссару, Филиппу Варганову, письмо с поздравлениями и признанием его профессионализма. Письмо завершалось словами «Мой совет вам таков: не изменяйте своей тактике и проводите ее в жизнь. Только такими путями возможно бороться с преступностью» [147] Московская Правда , 27 июля 2012 года. .

Одна из самых ключевых проблем состояла в том, что делать с беспризорниками — миллионами бездомных и брошенных детей, которые часто сбивались в банды просто ради выживания. Уже к началу 1917 года таких детей было около 2,5 миллиона, однако «идеальный шторм» революции, эпидемий, голода и пронесшейся по России войны довел их число до 7 с лишним миллионов [148] Margaret Stolee, ‘Homeless children in the USSR, 1917–1957’, Soviet Studies 40, 1 (1988); Alan Ball, ‘The roots of besprizornost’ in Soviet Russia’s first decade’, Slavic Review 51, 2 (1992). . Новое правительство большевиков знало об этой проблеме и считало ее немаловажной. В феврале 1919 года был создан Совет защиты детей, призванный обеспечить беспризорникам питание, кров и воспитание, однако имевшихся у него ресурсов и опыта было явно недостаточно для такой задачи.

Беспризорность как явление сохранялась и в 1920-е годы, а вместе с ней — нищенство, воровство и даже акты насилия. Рассказывали истории — иногда преувеличенные, но, увы, чаще всего правдивые — о бандах подростков или даже детей, которые все чаще грабили и даже убивали своих жертв, сбившись в стайки по 10, 20 и даже 30 человек [149] Alan Ball, And Now My Soul Is Hardened: Abandoned Children in Soviet Russia, 1918–1930 (Berkeley: University of California Press, 1994), стр. 70–76. . Жозеф Дуйе, последний консул Бельгии в предвоенном СССР, был свидетелем подавления восстания в лагере Персиановка, который 25 детишек из Новочеркасска, вооруженные ножами и стрелковым оружием, захватили и удерживали почти неделю, пока армия не восстановила порядок [150] Douillet, Moscow Unmasked , стр. 118–119. .

Власти были вынуждены все чаще принимать жесткие меры для обуздания беспризорников, превратившихся волею судьбы в преступников. Многие из них стали наркоманами, еще не достигнув подросткового возраста, и начали подражать взрослым из воровского мира, делая татуировки и придумывая себе клички. Хотя официальной политикой считалась реабилитация, многие считали, что малолетних бандитов уже не исправить. Один милиционер высказался прямо: «Если говорить без протокола, то я думаю вот что: чем скорее эти ваши беспризорники вымрут, тем лучше… Они безнадежны и все равно станут бандитами, а у нас хватает бандитов и без них» [151] Ball, And Now My Soul Is Hardened , стр. 83. . Свой вклад вносил и повсеместный страх перед уличным насилием. Дуйе (правда, не самый объективный свидетель) отмечал, что «в Советской России по вечерам опасно выходить на улицу. На закате улицы оказываются полностью во власти бесчисленных банд хулиганов» [152] Douillet, Moscow Unmasked , стр. 124. .

Но беспризорники были не единственной, да и не самой главной проблемой. В 1922 году в отчаянной попытке оживить экономику Ленин заявил о смене прежней политики военного коммунизма, основанной на национализации, конфискации зерна и милитаризации труда. Новая экономическая политика (НЭП) представляла собой шаг в сторону свободного рынка: государство продолжало контролировать так называемые командные высоты, такие как банки и тяжелое машиностроение, однако крестьяне получили право покупать и продавать свои продукты. Были разрешены и многие другие элементы мелкого капитализма: более того, их развитие даже поощрялось. Эта противоречивая, с точки зрения пуристов, политика, которую Сталин в последующие годы выкорчевывал любыми средствами, оказалась на удивление успешной.

Развитие частных предприятий открывало для преступников массу новых возможностей: от мошенничества и уклонения от налогов до охоты бандитов на представителей новой прослойки — «нэпманов». Большевистская полиция, получившая название «милиция», чтобы отличаться от правоохранительных органов царской власти, смогла привлечь некоторое количество царских же офицеров-ветеранов и следователей, однако ей все равно не хватало ресурсов и опыта (у большинства милиционеров не было никакого формального профессионального образования) [154] Hagenloh, Stalin’s Police , стр. 37. . Кроме того, ей приходилось справляться с последствиями открытия царских тюрем, когда были утрачены или уничтожены многие уголовные дела. Самые матерые бандиты оказались на воле и занялись своим привычным делом. К примеру, банда Василия Котова и Григория Морозова терроризировала Курскую губернию в 1920–1922 годах. Банда врывалась на далекие хутора и фермы, убивала всех жителей — сам Морозов предпочитал топор — и забирала все, что попадалось под руку. В 1922 году бандиты прикатили в Москву и в ходе трехнедельного насилия убили 32 человека. С бандой было покончено в 1923 году, и ее участников расстреляли, при этом было установлено, что Котов был выпущен из тюрьмы в 1918 году как «жертва царского режима» [155] Раззаков, Бандиты времен социализма , стр. 13–16. .