Вячеслав Козляков - Смута в России. XVII век

Сыщики, присланные из Разбойного приказа, вторгались своими действиями в сферу интересов не только уездных дворян и детей боярских, но я других землевладельцев, в частности крупных монастырей. Организация сыска о разбоях становилась для местного населения чем-то вроде чрезвычайного налога, его также обязывали за свой счет содержать губных целовальников и дьячков, тюремных сторожей и палачей. И это еще при том, что царь Борис Федорович уничтожил другую обременительную для уездов повинность — строить тюрьмы на средства, собранные с «сох», то есть с определенного количества обрабатываемой пашни. Вместо этого было «велено тюрьмы поделывати из наитие казны денгами». Троице-Сергиеву монастырю, имевшему раньше привилегии по самостоятельной организации губного дела, тоже возвратили их, защитив от губных старост, пытавшихся «по новому уложению» (об отмене тарханов?) заставить монастырские власти содержать «губу» вместе со всем уездом [121] ААЭ. Т. 2. № 19. С. 69–70. .

О многих назначениях сыщиков «за розбойники» известно из косвенных источников — разрядных книг и боярских списков [122] См.: Разрядная книга 1475–1605. Т.4. Ч. 2. С. 60, 65; Станиславский А.Л. Труды по истории Государева дворе… С. 72. , где фиксировались службы привилегированного московского дворянства. Такие записи не оставляют сомнения в том, что правительство Бориса Годунова очень серьезно отнеслось к защите государства, но даже эти меры не уберегли его от крупного столкновения с разбойничьим отрядом прямо под Москвою. Это было так называемое «восстание Хлопка», с которого в советской историографии начинали отсчет «крестьянской войны». Большой рассказ о тех событиях оставил «Новый летописец». «Бояре же придумаша» послать против «воровских людей» во главе с «старейшиной» по имени «Хлопа» целое войско — «многую рать». В поход против Хлопы и его разбойников выступил ни больше, ни меньше, как царский окольничий Иван Федорович Басманов. Но разбойников это не испугало, они вступили в бой с царскими войсками и даже убили главного воеводу. Но и сами немало пострадали, по свидетельству летописца, «многих их побиша: живи бо в руки не давахуся». Поймали израненного «старейшину Хлопка», а остальные ушли на Украйну, где со времен Ивана Грозного беглые избывали все свои преступления. Но царь Борис не мог простить смерти любимого окольничего и отступил от своего правила публично не казнить преступников: «тамо их всех воров поимаша и всех повелеша перевешать» [123] Новый летописец… С. 58. .

Никто так точно и не знает, сколько их было, кто входил в разбойничьи отряды, и даже когда произошло сражение с войском Хлопы. В.И. Корецкий справедливо предположил, что известие капитана Жака Маржерета о массовой казни 500 человек в дни царствования Годунова, связано с боями против разбойников под Москвой [124] Корецкий В.И. Формирование крепостного права… С. 231. . Позднее такое количество вольных «казаков» под командованием своего атамана будет называться станицей. К Москве «воровские люди» подошли, видимо, летом 1603 года. 14 мая 1603 года в Москве были назначены «объезжие головы» для «береженья» от огня и окольничий Иван Федорович Басманов должен был следить, чтобы не было пожаров «в Деревяном городе от Москвы реки по Никицкие ворота» [125] Разрядная книга 1475–1605. Т. 4. Ч. 2. С. 58. . Следующая его служба, стоившая окольничему жизни, уже не вошла в разряды. Но осталось поминание по душе Ивана Федоровича Басманова, похороненного с почестями в Троице-Сергиевом монастыре. Дата этого царского вклада зафиксирована в монастырской вкладной книге 18 сентября 1603 года: «112-го (1603) году сентября в 18 день по Иване Федоровиче Басманове пожаловал государь царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии денег 100 рублев» [126] Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря / Изд. подг. Е.Н. Клитина, Т.Н. Манушина, Т.В. Николаева. М., 1987. С. 99. . Возможно, что отсчитав сорок дней назад от этой даты мы узнаем и время гибели окольничего Ивана Басманова, и дату одного из первых крупных столкновений в ходе войны, которую позже назовут крестьянской, или даже гражданской.

За этой бедой для царя Бориса Годунова пришло еще одно, личное несчастье. 26 сентября 1603 года, в осенний день «преставления святого апостола Иоанна Богослова» скончалась его сестра царица-инокиня Александра Федоровна в Ново-Девичьем монастыре [127] Разрядная книга 1475–1605. Т. 4. Ч. 2. С. 65; Источники по социально-экономической истории России XVI–XVIII вв. Из архива Московского Новодевичьего монастыря / Подг. текста и вступ. ст. В.Б. Павлова-Сильванского. М., 1985. С. 167. . Получив когда-то царскую власть из ее рук, Борис Годунов оставался один на один со своей «высшей властью». Для него завершалась целая семейная эпоха и все, что он мог теперь делать — по-христиански поминать вдову царя Федора Ивановича. В Троице-Сергиев и Ново-Девичий монастыри были розданы самые щедрые тысячерублевые вклады. В Ново-Девичей обители завели даже особую приходную книгу, чтобы перечислить все пожалованные Борисом Годуновым 31 октября 1603 года в память по сестре и царице 194 «окладных» иконы, и образы без окладов, написанные «на золоте» и «на красках». Среди них был «Деисус» и, видимо, особо близкие царю Борису Федоровичу и иноке Александре, богородичные иконы, четыре образа ярославских чудотворцев Федора, Давида и Константина, иконы Федора и святых мучениц Ирины, Агапьи в Хеонии, «Сергиево виденье» и Екатерины мученицы. Кроме того, Борис Годунов расставался с серебряными братинами, «достоканами» в ядовой, когда-то, судя по чеканенным надписям, принадлежавшими царю Ивану Грозному, царю Федору Ивановичу и самой царице Ирине Федоровне. «Большая милостыня» в «тысячу рублев», присланная с казначеем боярином Семеном Никитичем Годуновым 9 февраля 1604 года, должна была пойти «на церковное и монастырское строенье». Отдельно, как и в прошлые голодные годы, давались «милостинные деньги» на раздачу старицам.

В начале 1604 года до Москвы стали доходить слухи о появлении в Речи Посполитой какого-то человека, называющего себя именем царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного. Находясь тогда под покровительством православных магнатов князей Вишневецких, самозванец обращался за поддержкой в Запорожскую сечь, призывая казаков к походу в Московское государство. Король Сигизмунд III, заинтересовался этим «московитом», но, на всякий случай, запретил продажу оружия в Сечь. Царь Борис Годунов, испытал, вероятно, более сильные чувства при чтении «довода» своего агента в Чернигове купца Семена Волковского-Овсяного, сообщавшего 2–7 февраля 1604 года о том, что человек, назвавшийся именем царевича Дмитрия, обещал выдать жалованье запорожским казакам «Как, кажет, мене на Путивль насадите», а они обещали «провадити» его «до Москвы» [128] См.: Кулиш П.Л. Материалы для истории воссоединения Руси. М., 1877. С. 21–33; Скрынников Р.Г. Социально-политическая борьба… С. 153–154; Ульяновский В.И . Россия в начале Смуты: Очерки социально-политической истории и источниковедения. Киев, 1993. Ч. 1. С. 79. .