Збигнев Залуский - Сорок четвертый

Мы можем также сделать вывод, что решение, принятое тогда, было не самым лучшим. Мы имеем все основания утверждать, что существовало множество проблем, подлежащих решению. Независимо от того, как бы это ни было сегодня больно и горько, глубокое беспокойство, несомненным выражением которого были события октября 1944 года, к сожалению, получало и до, и после октября трагическое подтверждение в реальных и неоспоримых фактах.

В частности, были, хотя и не столь многочисленные, как позднее в 1945 или 1946 году, факты вооруженного террора против власти ПКНО, и в том числе особенно компрометирующие, те, которые были направлены против солдат и учреждений Советской Армии. Факты, которые подрывали и уверенность молодой народной власти в себе, и доверие к ней советской стороны.

Было и то, что от сотрудничества с ПКНО отказывались не только «лондонское» правительство, которое находилось далеко, но и сильные группировки Армии Крайовой, ее сеть на местах. Даже Батальоны хлопские, а ведь они были нам ближе всех, не вышли из подполья. Сегодня мы знаем точнее, чем тогда, что одновременно создавалась и консолидировалась подпольная сеть, направленная против ПКНО. Именно в октябре 1944 года Вир, Люциан и Нурт создали на базе прежнего Люблинского округа АК организацию под названием «Движение сопротивления Армии Крайовой». Конференция инспекторов и командующих округами, о которой сообщали, тогда действительно состоялась {361} 361 См.: M. Turlejska, op. cit., s. 28. . Белостокский округ АК полковника Мсцислава вообще не участвовал в операции «Буря» и не вышел из подполья. В сентябре в деревне Осипы, уезд Высоке-Мазовецке, подполковник Мсцислав подписал с Слеповроном, комендантом Белостокского округа НСЗ, соглашение о включении НСЗ в свой округ АК. 10 октября Слеповрон вел переговоры с комендантом округа НОВ Лотом о совместном вступлении обеих крайне правых организаций в Белостокский округ АК {362} 362 Tadeusz Łubiński: „Walki z podziemiem zbrojnym NZW w wojew. białostockim”. В кн.: „Z walk przeciwko zbrojnemu podziemiu”, s. 304—305. . С другой стороны, под руководством генерала Богуцкого, только что назначенного комендантом НСЗ на территории восточных земель (округа Люблин, Подлясе и Белосток), усилилась диверсионная деятельность.

Может быть, не вполне ясно, может быть, с преувеличением, возможно, еще до того, как обозначились внешние проявления этого, польские левые силы в общем-то правильно представляли себе, что люблинская Польша — независимо от ее, бесспорно, конструктивной роли и больших возможностей развития — зиждилась в то время на почве, таящей в себе угрозу тектонических толчков, а через прочное гранитное основание просачивались реки жидкого песка, плывуны, столь опасные для фундамента нового строительства.

Именно тогда, когда в Люблине с тревогой говорили о непримиримой враждебности «Лондона» к ПКНО, 14 октября Комитет по внутренним вопросам совета министров польского правительства в Лондоне одобрил совершенно секретные инструкции о поведении «под советской оккупацией», роспуске АК, укрытии оружия, сохранении связи и руководящих кадров {363} 363 См.: M. Turlejska, op. cit., s. 37. . Еще инструкция эта не дошла до Польши, еще не были изданы практические, указания, но, как и предполагали в Люблине, решение и схема организации уже существовали. Логика классовой борьбы, логика политической борьбы действительно толкала польскую реакцию к развертыванию, усилению и в конечном счете признанию диверсионно-саботажной деятельности и провокаций главными формами борьбы против народной власти. В архиве исторического института имени генерала Сикорского в Лондоне, в бумагах президиума совета министров под номером Л-21 хранится решение совета министров эмигрантского польского правительства в Лондоне от 16 ноября 1944 года. Это решение содержит «новые инструкции для страны» и со всей определенностью указывает:

«Допустить, а там, где возможно, планово организовать проникновение сознательных, истинно польских элементов в войско, администрацию и другие области государственной и общественной жизни…»

В связи с этим прежние директивы о бойкоте отменялись и отмечалось, что «работа по специальности и ради заработка сама по себе не противоречит требованиям национального достоинства и верности государству и правительству».

И далее говорилось:

«Не упуская возможности уклониться от регистрации и призыва, прекратить сопротивление в той форме, которая ведет к уничтожению самого ценного материала».

В заключение следовало:

«На территориях Польши под немецкой оккупацией безотлагательно создать в предвидении вступления советских войск на эти территории специальную сеть конспиративных ячеек… Принять во внимание необходимость создания кадровых и материальных резервов, которые в будущем могли быть использованы для укрепления такой же сети, существующей на местах на советской стороне» {364} 364 См.: W. Pobóg-Malinowski, op. cit., s. 789—790. (то есть в уже освобожденной части Польши).

Эти директивы были лишь подтверждением официальной инструкции, направленной в Польшу 13 ноября за № 11158/секр., 44. Организационные директивы, изданные 16 ноября, уточняют детали, в частности, в них говорится, что целью тайной организации является «инспирирование надлежащей позиции общества» и «добывание сведений для правительства», что «право на самооборону остается по-прежнему в силе», что «следует добиваться снижения уровня поставок», что хотя правительство обещает провести аграрную реформу, однако то, что «делается сегодня, оно рассматривает как временное положение, а вновь получивших землю — как опекунов».

Здесь не место рассматривать этот новый этап внутренней борьбы в Польше, который выходит далеко за рамки нашего рассказа о годе великого перелома.

В то время, о котором говорим мы (и об этом следует помнить), несмотря на все инструкции, с одной стороны, и все трудности — с другой, люди доброй воли из старого государственного аппарата, в том числе сотни офицеров и тысячи бывших солдат АК, шли на работу и в армию, искренне воодушевляемые лучшими намерениями, чувством гражданского долга, глубоким патриотизмом. Они, хотя им было очень трудно, выполняли свои обязанности так хорошо, как могли; среди растущей неприязни они шли на фронт, проливали там кровь и так же, как пепеэровцы, гибли от пуль «неизвестных преступников». Несмотря на все внутренние колебания и внешние препятствия, они внесли огромный вклад в строительство фундамента народной Польши. Имена многих из них значатся в списке славы павших воинов народного Войска Польского.

Но были и другие — те, что не пошли с нами. Их имен не вспоминают. Наверное, это правильно, но без них история тех месяцев не может быть понята более полно, чем до сих пор.