Збигнев Залуский - Сорок четвертый

«Восстание заканчивается и начинается в период социального перелома или, если хотите, социальной революции», — писала в Варшаве в конце восстания одна из рабочих газет {175} 175 „Syndykalista”, nr 8, z 16 IX 1944, цит. по: Janusz Wojciech Gołębiowski: „Walka PPR o nacjonalizację przemysłu”, Warszawa, 1961, s. 72. .

Именно об этом идет речь. Сегодня некоторым кажется нетактичным напоминать, что в Польше происходила именно революция, что наряду с борьбой против захватчиков шла борьба противоположных сил внутри нации, что 1944 год — это не только год крупнейших битв против захватчиков и год освобождения. Это вместе с тем год крупнейших классовых битв, год революции, год рождения совершенно новой Польши, которая является продолжением и в то же время отрицанием старой Польши.

Сегодня, по прошествии тридцати лет, польская нация объединена. Существует одна Польша, перед ней единственный, всеми признанный путь, одна система целей, одно направление усилий. Просто Польша такая, как есть, то есть народная Польша. Просто Польша, развивающаяся в результате нашего повседневного труда, в существующих формах нашей деятельности, то есть развивающаяся на социалистических основах. Это политическое содержание даже не слишком остро воспринимается. Просто альтернативы нет и быть не может. И сегодня, опираясь на наш опыт, на наши размышления и многолетний образ жизни, мы понимаем, что в то время существовал также только один польский вопрос и — это действительно так — существовал только один путь. Проекция нашего сегодняшнего единства и наших сегодняшних взглядов в прошлое, к сожалению, затемняет картину. Мы перестаем понимать самих себя тех лет или же забываем о действительности. И тогда — не хотим. Не хотим, чтобы нам напоминали, и напоминание становится бестактным. Мне кажется, это неправильно и недостойно сознательного человека. Сегодняшнее единство нужно укреплять не путем забвения прошлого, а путем его понимания.

В 1944 году перед Польшей стояли как проблема независимости, так и проблема революции. А следовательно, и проблема реакции, контрреволюции. Стояла проблема освобождения и проблема социального переворота. Проблема восстановления и проблема разрушения того, что устарело. Стояла проблема борьбы против захватчиков, борьбы против реакции и vice versa — проблема борьбы против революции.

Мы выросли уже из «зеэмповского возраста» (ZMP — ЗМП) [12] ZMP — Звензек млодзежи польской (Союз польской молодежи). — Прим. ред. , возраста, когда мы с запалом оперировали сравнениями польской революции — польского Июля с советским Октябрем. Мы с жаром говорили о баррикаде, о том, что на ней нельзя сидеть верхом, о том, что надо быть либо по одну, либо по другую ее сторону.

Абсурдом было видеть в Польше 1944 года только социальную революцию и валить в одну кучу всех, кто по этому вопросу не с нами, — убийц и убитых, фон дем Баха и Бура, палача Земба (Зубовича) из НСЗ и героя харцерских штурмовых отрядов ГК АК Зоську (Тадеуша Завадского).

Мы уже знаем, что нас объединяло очень многое, несмотря на различия в классовом характере политических течений, к которым мы принадлежали. Нас объединяло отношение к смертельному врагу, нас объединяли искренняя забота о будущем родины и искреннее желание служить ей. Однако нас разделяла альтернативность (впрочем, мнимая) польской ситуации. Нас разделял выбор: сама возможность и необходимость выбора. Но было бы также абсурдом, если бы сегодня мы видели в 1944-м только борьбу против немцев за свободу и все, что было против немцев, за Польшу, валили бы в одну кучу. Абсурдно забывать о тогдашней альтернативе.

Сегодня нас объединяют не только общая забота о будущем родины и желание служить ей. Нас объединяют также тридцать лет общего пути и общего достояния, накопленного совместно. Нас ничто не разделяет — альтернативу перечеркнула история. Но нельзя забывать: той, минувшей двойственности история не аннулировала. История отнюдь не доказывает, что дилеммы не было. Дилемма не была фальшивой, борьбу классов выдумал не сталинизм. Принцип единства народа и принцип национального пути к преобразованию строя не означают поворота в совершенно другую сторону.

Победа партии в борьбе за единство нации, почти полная ассимиляция прежних политических противников, то монолитное единство, сплоченность нашего народа в принципиальных вопросах, чего мы достигли в течение последних лет, — это плод не только преодоления ошибок социализма, исправления ущерба и устранения извращений. Это прежде всего результат победы социализма в Польше, результат социальных преобразований, массовой переоценки ценностей в области мировоззрения и огромного углубления политического мышления широких масс населения в Польше. В результате именно этих преобразований люди, три десятилетия назад столь активные, сегодня действительно и искренне забыли, о чем они в то время думали, каких политических взглядов придерживались и какие концепции защищали. Память автоматически стирает неприятные воспоминания.

…Было такое единство, было. В одном вопросе — в вопросе независимости, в вопросе отношения к захватчику — гитлеровской Германии. Оно родилось в 1939 году, в период непосредственной угрозы, оно крепло в период войны и оккупации, в минуты смертельной опасности. Но не будем подходить к нему с сегодняшней меркой. Сегодня мы знаем, что оно превратилось в прочное единство, в основе которого лежат социальные и политические предпосылки, созданные в ходе дальнейшей, послевоенной «исторической биографии» нации. А тогда, в годы войны, было только единство моральное, но не было политического и тем более социального, классового. Людям, которые добивались этого единства, его позднейший и столь очевидный для нас фундамент был неведом. Они знали лишь то, что осталось позади, то, из чего они выросли. Они не знали того, что было впереди, того, к чему шли. Сегодня нам уже не хочется вспоминать об этом. Облик родины изменился столь сильно, что память не в состоянии сохранить образ ее тридцатилетней давности — той же родины, но вместе с тем совсем другой. Для нас — экзотической, сказочной, для них, людей 1944 года, — единственно реальной, единственно известной. Благодетельный автомат человеческой, памяти непрестанно ретуширует наши воспоминания, стирая неприятные, непонятные, откладывая на будущее разбор непереваренных, неясных, слишком трудных.

У них, людей 1944 года, все тогдашнее живо стояло перед глазами.

Факторы.Польское единство времен войны и оккупации было единством ограниченным, условным, можно сказать, продиктованным неотложными потребностями. Оно было единством в отношении к захватчику, единством текущего дня, единством против врага. Оно не было единством по отношению ко всей Польше, единством в оценке положения: что было и что должно быть. И оно не могло быть иным, более глубоким. В самом деле, какова была довоенная Польша?