Адель Алексеева - Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории

Итак, первый император, при котором выпало юному графу расти, учиться и жить, был Николай I. Он занял трон сразу после подавления восстания декабристов, подписывал жестокие указы о ссыльных и казненных. Николай I решил стать образцом справедливости. Перед ним – неудачный Павел I, затем – блестящий покоритель Европы, Наполеона, победитель в Отечественной войне 1812 года Александр I, за которым тянулся шлейф покоренных дамских сердец, и – странная кончина в Таганроге. (Одни историки склонялись к свидетельствам, что Александр под именем старца Федора Кузьмича ушел в монашество. Мне же рассказывал Андрей Александрович Гудович, сын графа Гудовича, о том, что видел у Марии Сергеевны Шереметевой кожаную подушку, в которой хранились бумаги на имя купца Хлудова. Под именем этого купца якобы скрывался царь.)

Николай I задумал свое правление сделать образцовым. Он был красив собой – строгое волевое лицо, безупречная выправка, обдуманность решений и, конечно, образцовая мораль. Имея суховатую, бледную жену, лишенную поэзии, он был неравнодушен к светским красавицам. Однако ничего лишнего в отношениях с ними не позволял. Своих дочерей воспитывал в строгости и трудах. (Стоит взглянуть на гравированный портрет его дочери Марии – вылитый отец!)

Рациональный и требовательный, Николай I скончался при странных обстоятельствах. Авторитетные врачи так и не сумели поставить точный диагноз смертельной болезни – простуда, грипп, лихорадка, поражение легких, паралич сердца?.. Но очевидно, больной государь, получив неутешительные новости из Крыма, не мог пережить крушения воинской славы империи.

Он так и не узнал, что моральные устои были поломаны в его собственной семье: дочь Мария пряталась в густых аллеях Царского села с графом Строгановым. Она боялась признаться в этой любви отцу и лишь после его смерти соединила свою жизнь с неотразимым Строгановым.

Однако, чем кончилось правление этого «истинного государя»? Увы! Поражением в Крымской войне и разочарованием в собственных стараниях…

И даже отчаянием… В 30-е годы, когда из Франции бежали аристократы, и в том числе маркиз де Кюстин (его родители были гильотинированы), император просил оказать ему всяческие знаки внимания… А завершилось это тем, что маркиз издал книгу «Николаевская Россия», в которой он отразил лишь недостатки России.

С любопытством, смешанным с обидой, читали и царь, и граф эту книгу, строки, касающиеся придворной жизни:

«Что касается двора, то чем более его наблюдаешь, тем более испытываешь сочувствие к человеку, который его возглавляет, особенно здесь, в России. Русский двор напоминает театр, в котором актеры заняты исключительно генеральными репетициями. Никто не знает хорошо своей роли, и день спектакля никогда не наступает, потому что директор театра недоволен игрой своих артистов. Актеры и директор бесплодно проводят всю свою жизнь, подготовляя, исправляя и совершенствуя бесконечную общественную комедию, носящую заглавие: „Цивилизация севера“. Если одно лишь лицезрение этих усилий утомительно, то что должны при этом чувствовать исполнители ролей».

И далее: «Крестьянские волнения растут: каждый день слышишь о новых поджогах и убийствах помещиков. На днях мне передавали об убийстве одного немца, недавно приобретшего имение и вздумавшего заниматься агрономическими улучшениями. Но пока до вас успеет дойти известие о каком-либо случае такого рода, проходит столько времени, что вы воспринимаете его как нечто давно прошедшее».

Где этот француз видел бунты, мятежи? Николая это возмутило.

Однако умный Вяземский, в семье которого бывал Шереметев, воскликнул: «ХОРОШ ДЕ КЮСТИН! Да это все похоже на Геккерена и Дантеса!»

Молодой граф прислушивался к мнению князя. К тому же ему очень нравилась внучка, его Катенька, – и он отбросил книгу де Кюстина в сторону.

Начался девятнадцатый век с политического брожения, разноголосици. Шли споры западников и славянофилов, либералов и монархистов, социалистов и борцов за сохранение крепостного права (!).

Не одно столетие, не один десяток лет российское общество ругало крепостное право. Порядки в России сравнивали с европейскими. Просвещенные слои страны негодовали, требовали, – и наконец явился государь, который спустя пять лет после воцарения решился на реформы. И первая – отмена позорного крепостного права!

Рассказывали, что при коронации Александр II дал себе клятву осуществить то, что не успел (или не решился?) сделать его отец.

К сожалению, число реформ – увы! – приравнивалось к числу покушений на жизнь царя-реформатора.

Для Г.С.Ш. (ему было около 20 лет) отмена крепостного права была непрекращающейся головной болью. Столько усадеб, столько управляющих!

Как-то Сергей Михайлович Голицын рассказал мне, что в 30-ее годы в Останкинском музее был столик, на котором император подписал манифест об отмене крепостного права в 1861 году. Присутствовали при этом молодой Сергей Шереметев (ему не было ещё и двадцати лет) – не известно.

Россия давно страдала от крепостного права, общество бурлило, были помещики, которые отпускали своих крестьян на волю, но это далеко не всегда приводило к хорошим результатам. Декабристы были противниками рабства, поэтому вышли на Сенатскую площадь.

Юрий Лотман поведал о сценке разыгравшейся в Париже. В церкви читали тот самый манифест и Николай Тургенев, слушая чтение, стоял опершись о стену, – он не просто плакал в церкви, всё тело его сотрясалось от рыданий.

Для графа Сергея Дмитриевича это были очень трудные дни. Многим представлялось, как минует одно, два поколения свободных крестьян и они потянутся в города и пополнят ряды тех, кто устраивает погромы (не так ли и случится в 1905 году?)

Г.С.Ш. вспоминал другого Тургенева, Ивана Сергеевича, писателя. Государь называл «Записки охотника» открытием «государства Деревня». Восклицал: великолепно! Какие характеры, типажи… Однако, что смогут простые крестьяне?

Так сразу? без опыта? без образования? Ведь такие, как герой рассказа «Му-му» Герасим, слепо подчиняющийся барыне, не способен самостоятельно взяться за управление своим хозяйством… Что будет дальше? Эти вопросы задавал себе Шереметев.

Следовало все обдумать, изучить документы и, может быть, съездить в Иваново-Вознесенск. Там в давние времена развернулось промышленное производство… Не мешало послушать умные разговоры в светских гостиных, при дворе, в толпе. Общественная жизнь оживилась до крайности. Западники – славянофилы – народники – демократы – нигилисты – социалисты…

Как непросто быть в ближнем круге царя и при этом иметь собственное мнение… Граф прислушивался к голосу человека, который тоже был по правую руку государя, но умел высказаться умно и красиво. Это сановник, аристократ, писатель и поэт Алексей Константинович Толстой, автор «Князя Серебряного», прекрасных стихов о Дамаске, Ливане…