Владимир Фромер - Ошибка Нострадамуса

Преторианцы императора Макрина разбиты войсками претендента на трон Гелиогабала. Жалкий и ничтожный Макрин справедливо наказан судьбой. Но вместе с ним обречен на гибель и его сын — надежда Рима, юный и чистый Диадумениан. Игнатий, очарованный подругой Диадумениана прекрасной Дионикой, вызывается спасти наследника трона — и попадает в завихрение, из которого невозможно выбраться, не потеряв себя. Ради Дионики он вынужден нарушать христианские заповеди одну за другой. Он «осквернил блудом плоть свою, обагрил руки свои кровью человеческой и отрекся от Господа своего в сердце своем».

И все напрасно. Спасти Диадумениана не удалось.

Терзаемый раскаянием, Игнатий приходит к епископу Асклепиаду — «кладезь познания, в глубину которого не проникал солнечный луч», и требует за свои прегрешения тягчайшего из наказаний.

— Чадо грешное, сам согрешил, сам и наложи на себя наказание, — слышит он тихий голос.

Игнатий, следуя порыву измученного сердца, говорит, что за убийство он пойдет на долгие годы в подземную темницу.

За то, что преступил закон целомудрия, остаток дней своих посвятит помощи больным, страждущим и убогим.

За хулу же на Духа Святого — каждый свободный от работы час будет проводить в молитве Господу Богу своему.

Епископа все это не впечатляет, и вот какой приговор выносит он несчастному Игнатию:

«…— Наказание есть лишение себя того, чего жаждет сердце и к чему устремляется душа. О, чадо, знаю, что, повинившись перед судьей в совершенном преступлении, ты скинешь бремя с плеч твоих; так уж лучше понеси это ярмо еще с десяток лет… За второй грех твой, любодеяние, ты дерзаешь отдать жизнь свою служению ближнему. Или не знаешь ты, что делать добро есть величайшая радость, данная человеку?.. Нет, уж ты воздержись, дитя мое; с десяток лет воздержись…

— О, глупец и маловер, — продолжал епископ. — За то, что совершил ты хулу на Духа Святого, ты обет даешь денно и нощно молиться Господу Богу твоему…

При этих словах епископ выпрямился, и голос его вдруг окреп:

— Молиться Господу Богу есть бесценная награда, данная человеку за земную скорбь его… Молитва — дар Божий, который надо заслужить. Или думаешь ты, что можешь одной рукою заколоть брата твоего, а другою совершить крестное знамение? Иди, чадо, заслужи право обратиться со словом к Господу Богу твоему. Десять лет от сего дня не смей грешными устами произносить священное имя Его.

Епископ замолк. На каменном полу лежало неподвижное тело Игнатия. Со сверкающими глазами и воздетой рукой стоял над ним епископ Асклепиад, и в этот миг он, казалось, воплощал образ патриарха Авраама, по повелению Божьему заклавшего сына своего Исаака».

Так появился жестокосердный каменщик, целых десять лет поражавший людей чудовищными проявлениями своего бессердечия.

Ошибались все знавшие его, ибо «душа его была открыта только перед единым Хозяином».

Прочитав роман, я уже знал, где следует искать данные о поразившем мое воображение писателе. Само название «Жестокосердный каменщик» указывало направление.

Интуиция Авиатара не подвела. Гойер принадлежал к союзу вольных каменщиков, к тайному масонскому братству, ставящему перед собой задачу собрать воедино духовные ценности, которыми прежде владело человечество, а затем утратило.

Занимаясь поисками Гойера, я кое-что узнал об этом международном альянсе.

Масонство — дерево, корни которого пронизывают множество почв, и поэтому в плодах его чувствуется привкус очень древних учений и верований. В некоторых масонских манускриптах говорится, что вольные каменщики существовали еще до потопа, и многие из них участвовали в строительстве Вавилонской башни.

Масоны не выступали против религии, не стремились к насильственным преобразованиям, не являлись бессмысленными атеистами или лишенными нравственности нечестивцами. Они подчинялись высшим моральным законам, и были людьми совести и чести, добрыми и верными долгу.

Этические ценности, проповедуемые масонами, не являлись чем-то уникальным. Их своеобразие заключалась в том, что вольные каменщики осуществляли свои гуманитарно-философские идеи посредством множества символов и обрядов, ибо они давали простор и свободу мысли.

Большинство масонов придерживались христианского вероисповедания, но их объединяла еще одна вера, указывающая путь к превращению человека в соль земли, светоч мира, огонь вселенной. Иными словами, масоны хотели достичь рая на земле путем совершенствования каждой отдельной личности.

У всех масонских лож было три обязательных правила: Братство, Верность, Молчание. Руководствуясь последним правилом, масоны умели хранить свои тайны, и наши сведения об их деятельности настолько скудны, что нам трудно судить о ее результатах.

Кое-что мы все же знаем. Например, то, что масоны, стремившиеся лишь к добру, оказались причастными к одному из величайших зол в истории. Им Россия обязана затянувшимся на семь десятилетий кошмаром.

Так уж случилось, что в результате Февральской революции 1917 года у власти в России оказались масоны. Из одиннадцати министров Временного правительства — десять, в том числе его глава Керенский, были масонами. Еще в 1912 году французский масонский союз «Великий Восток» взял под свое покровительство русских масонов и благословил их на открытие в России масонских лож. Русские масоны со своей стороны поклялись никогда и ни при каких обстоятельствах не предавать Францию. Клятва была торжественная и нерасторжимая, превышающая по масонскому уставу даже верность родине.

В 1917 году союзники, решившие удержать Россию в состоянии войны любой ценой, потребовали от Керенского выполнения масонского долга.

Вот почему Временное правительство не могло пойти на заключение сепаратного мира с немцами.

Вот почему Ленин, обещавший этот мир измученному народу, сумел захватить власть с такой легкостью.

Но вернемся к Гойеру. Некоторые — очень скупые — сведения о нем я все же раздобыл.

Итак: Лев Викторович фон Гойер. Родился в 1877 году в Москве. Умер в 1939 году в Париже. Был членом масонской ложи «Сириус». Родословная его восходит к остзейским баронам, поступившим на русскую службу при Петре Первом. Активный участник Белого движения и министр финансов и правительстве Колчака. Его имя фигурирует, без всяких комментариев, в книге Берберовой «Люди и ложи», посвященной истории русского масонства в XX веке. Вот и все, что я о нем знаю.

Последние двадцать лет жизни провел Л. В. Гойер в Париже, в самой гуще блистательной русской эмиграции, и не оставил после себя никаких следов, кроме написанных им книг, тоже оставшихся незамеченными.

Женственная и одновременно жесткая, даже жестокая, безжалостная в своих суждениях Нина Берберова — Пимен русской эмиграции — в своих мемуарах Гойера не упоминает. А ведь она сама была членом масонской ложи, что редкость для женщины.