Алла Краско - Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события

В 1902 году на место убитого министра внутренних дел Сипягина назначается В.К. Плеве. Шереметев в письме к Султанову на первых порах приветствовал его действия: «…Дей ствует осторожно, но твердо. Лучшего выбора теперь было сделать нельзя…» (май 1902). Однако летом 1904 года в результате террористического акта он также погиб.

В августе 1904 года граф С.Д. Шереметев приветствовал назначение на пост министра внутренних дел князя Д.П. Святополк-Мирского: «…Я же чрезвычайно сему радуюсь… желаю ему только обставить себя сотрудниками верными…» Однако попытки нового министра привлечь оппозицию на сторону правительства вызывали неприятие как у правых, так и у левых, и его смещение в январе 1905 года Шереметев считал правильным.

Граф Сергей Дмитриевич очень остро переживал военные неудачи России в Русско-японской войне. С начала весны 1904 года он получил отпуск по состоянию здоровья и находился в Михайловском. 28 июня 1904 года он писал оттуда Султанову: «…В этом году меня никуда не тянет – не могу отделаться от гнетущего чувства томления… Как далеки те времена, когда имя Русское звучало честно и грозно, когда без всяких сентиментальностей и в боевой готовности протекало единственное царствование, лишенное войны, …но не будем унывать…»

«Горе, великое горе и беда новая служит признаком гнева Божия. Гордыня, самомнение, легкомыслие… заслуживают наказания… Я никогда не был оптимистом в эту войну, но с появлением Рожественского в водах Тихого океана и я воспрянул, …а теперь весь наш флот погиб! …Море от нас далеко ушло. Реформа морского ведомства повелительно напрашивается. Все идет крещендо! Цусима, конечно, хуже Мукдена! …А здесь тишина… пел соловей. Теперь никуда отсюда не хочется… Хочется зарыться в прошлое с его дорогими незабвенными воспоминаниями, примерами и преданиями…» (письмо от 20 мая 1905 года, после Цусимского боя).

12 июня 1905 года он писал Султанову из Троице-Сергиевой лавры, куда приехал, чтобы найти «…успокоение среди безумия и всяческого бреда… Теперь каждый хочет быть лидером – все равно на какой ниве, лишь бы прослыть и прославиться. Я не причастен к сектам оным…». Но, несмотря на все тяжелые обстоятельства переживаемого момента, в том же письме он утверждал: «…Над Россиею еще нельзя ставить креста…»

Идеи буржуазных реформ, которые витали в русском обществе в 1905 году, граф Шереметев в письме с Султанову назвал «реформенной холерой». После 17 октября 1905 года, как рассказывали в великосветских гостиных, он приказал портрет государя, висевший в его комнате, повесить на чердак, что, как злобно писал позже Витте, «…не помешало ему продолжать царедворствовать…».

Реформы, которые стали следствием поражения страны в войне с Японией и начавшейся революции, сильно изменили страну. 25 октября 1905 граф Сергей Дмитриевич писал своему другу: «…Теперь бесплодно возвращаться к утраченному. То, что происходит на Руси ныне, – это тот хаос, который овладевает мозгами человеческими во все роковые годины дней гнева, в такие времена борьба бесплодна. Все понятия сбились, своя своих не познают, что же будет из всего этого – логически вывести невозможно, в России же и подавно. Все „призраки“ восстали давным-давно забвенных смутных дней! Тени самозванцев-воров, тени Стеньки Разина и Пугачева, нашествие „двунадесяти язык“, норманнские грабежи и половецкие набеги, татарская неволя и польское господство, бироновщина и аракчеевщина… Все поднялось с глубокого дна тысячелетнего прошлого, все предъявляет права на обновление… Не то ли происходило в те времена, когда человеческая гордыня воздвигала нелепое здание для достижения небес? …И да воскреснет Русь, озаренная невечереющим светом Христовым!»

29 апреля 1906 года он делился с Султановым своими мыслями о новоизбранной Государственной думе и о назначении министром внутренних дел П.А. Столыпина: «…Эти свистящие, эти кричащие – не русский народ, а новейшей формации продукты…» «…Выбор нового правительственного особника для меня успокоителен… это честность и знание крестьянского дела. Это не эквилибрист и не государственный саврас без узды, каковыми награждаема была Россия. Он, с помощью Божьей, внесет с собою добросовестный труд и добро. …Мы мастера на грубость, на задор, на двуликость Януса, но не разумные убеждения и твердую политику, недостает властности… Не нужны ежедневные проявления такой власти, но нужно, чтобы познали, что она есть, и долг свой он исполнит до конца».

Россию потрясали крестьянские восстания и погромы помещичьих усадеб, пострадали и некоторые шереметевские имения. Граф Сергей Дмитриевич, получив известия о погромах в тульском имении Серебряные пруды, писал Султанову, что он видит в этом деградацию русского человека.

Ему казалось, что правительство действует недостаточно эффективно: «…Что касается правительства, встряхнувшегося после последних событий, то по своему беспощадному легкомыслию оно все менее внушает доверия. Двойственность в приемах и словах… усиливается, заигрывание и движение „влево“, преступная слабость и неустойчивость, полное непонимание народного духа, полное презрение к истории, полное невежество в краеугольных вопросах церковных. Одно лишь чудо может спасти Россию от гибели!..» (письмо от 28 августа 1906 года). «…Новый год встретили тихо,… с трепетом ожидая какого-нибудь шального акта, но Столыпин упрочился, хотя рескрипт ему был холодный и без благодарности…» (5 января 1907 года из Михайловского). В письме от 7 февраля 1907 года он назвал новый избирательный закон невменяемым и очень емко выразил свое отношение к текущему моменту: «…по-моему, оно, правление, и не конституционное, и не самодержавное, а декадически-деспотическое, и при том на Венецианский лад…»

Смерть Султанова явилась для графа Сергея Дмитриевича большой потерей. В последующие годы он так же откровенно, как и в письмах к Султанову, делился своими мыслями с Сергеем Федоровичем Платоновым.

С.Ф. Платонов окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета и был оставлен при Университете «для подготовки к профессорскому званию». Его магистерская и докторская диссертации посвящались периоду Смуты в России, что особенно сблизило с ним графа Шереметева, интересующегося событиями того же периода русской истории. В 1890 году Платонов стал профессором Университета и служил там до середины 1920-х годов. В 1920 году он избирается академиком Российской Академии наук.

Платонов был членом Археографической комиссии, возглавляемой графом Шереметевым, во главе которой Сергей Федорович встал в 1918 году. Он же сменил графа Сергея Дмитриевича и на посту главы переименованного Комитета попечительства о русской иконописи. В первые годы советской власти Платонов участвовал в организации архивного дела, возглавлял Археологический институт, был директором Пушкинского Дома Академии наук, работал в библиотеке Академии наук. В 1930 году его арестовали по так называемому Академическому делу, вместе с другими представителями старой профессуры обвинили в создании контрреволюционной монархической организации и выслали на пять лет в Самару, где ученый и скончался.