Хэлфорд Маккиндер - Географическая ось истории

Юлий Цезарь закрепился на побережье Бискайского залива и построил флот, позднее разгромивший флотилию венетов, приплывших из Бретани. Затем, поскольку британские кельты поддерживали своих сородичей в Галлии, он пересек Ла-Манш и сокрушил их островную базу. Спустя сто лет римляне завоевали всю низинную, наиболее плодородную Британию, устранив опасность возникновения морской силы на галльском побережье. Ла-Манш по этой причине также превратился в «закрытое море» во власти сухопутной силы.

Минуло четыре столетия, и сухопутная сила Рима ослабела, так что моря по обе стороны Латинского полуострова вскоре перестали быть «закрытыми». Северяне из своих фьордов совершали набеги в Северном море, отваживались пересекать Ла-Манш и даже Гибралтарский пролив, проникали в Средиземноморье; их морская сила мало-помалу утверждалась на всем Латинском полуострове. Они основали передовые базы на Британских островах и на Сицилии, а порой дерзко нападали на побережья Нормандии и южной Италии.

Между тем сарацинская конница на верблюдах вырвалась из Аравии и отняла у империи Карфаген, Египет и Сирию, то есть провинции, лежавшие к югу от Средиземного моря. Затем они построили собственный флот и сумели оккупировать часть Сицилии и Испании. Таким образом, Средиземноморье утратило положение «внутренней» области империи, сделалось рубежом, разделявшим христианский и исламский миры. При этом многочисленность кораблей позволяла сарацинам сохранять за собой Испанию (к северу от моря) – точно так же, как в более ранние времена господство Рима позволяло ему владеть Карфагеном (к югу от моря).

Добрую тысячу лет латинский христианский мир оставался узником Латинского полуострова и островной Британии. Он тянулся на полторы тысячи миль на северо-восток, если мерить по прямой, от океанского побережья и Священного мыса древних [117] В античной традиции так именовали сразу несколько мысов на побережьях Европы и Малой Азии, но в данном случае речь, видимо, идет о мысе Сан-Висенти на юго-западном побережье Португалии. до Копенгагенского пролива, а в пятнадцати сотнях миль на восток, меряя тем же способом, лежало извилистое средиземноморское побережье, вплоть до проливов в Константинополе. Малый полуостров придвигается к большому через проливы: с одной стороны Скандинавия, с другой стороны Малая Азия; а за этими сухопутными преградами образовались два опоясанных сушей бассейна – Балтийское и Черное моря. Если допустить, что Британия как бы компенсировала Италию, то симметрия дистальной оконечности [118] Автор использует анатомическую терминологию: в анатомии дистальный – наименее приближенный (например, к телу), в противоположность проксимальному – наиболее приближенному отделу или органу. большого полуострова позволяла мысленно наложить на карту латинский крест: макушка – Германия, боковины – Англия и Италия, опора – Испания, а центр – Франция; тем самым словно подчеркивалось существование церковной империи пяти народов, которая, даже сместившись к северу, выступала средневековым наследником государства римских цезарей. Однако на востоке, где Балтийское и Черное моря впервые начали определять полуостровной характер Европы, рубежи выглядели менее четкими, поскольку Балканский полуостров устремлялся на юг, постепенно сужаясь и перетекая в исторический небольшой Греческий полуостров.

Разве не заманчиво предаться фантазиям относительно того, что могло бы произойти, не откажись Рим в свое время от завоевания территорий к востоку от Рейна? Кто посмеет утверждать, что могущественная морская держава, полностью латинизированная вплоть до Черного и Балтийского морей, не стала бы повелевать миром со своей полуостровной базы? Но классический Рим был прежде всего средиземноморской, а не полуостровной силой, поэтому границы по Рейну и Дунаю следует рассматривать как крайние рубежи средиземноморского влияния, а не как промежуточные успехи полуостровной политики.

Именно повторное «открытие» морей с обеих сторон уплотнило Европу и сделало ее полноценным полуостровом. Реакцию надлежало упорядочить, иначе давление с севера и юга уничтожило бы христианский мир. Поэтому Карл Великий создал свою империю на Рейне, наполовину латинскую и наполовину немецкую по языку, но целиком латинскую в отношении религии. Из этой империи в качестве базы позднее предпринимались крестовые походы. Если оценивать события в ретроспективе из нашего времени и с точки зрения моряка, крестовые походы в случае успеха сулили очередное «закрытие» Средиземного моря. Долгая череда войн, что длились два столетия, разворачивалась в два этапа. Флоты из Венеции и Генуи выдвигались к Яффе и Акре на побережье Сирии; сухопутные войска шли через Венгрию, вдоль знаменитого «коридора» в долинах Моравы и Марицы, а затем, через Константинополь и Малую Азию, оказывались в Сирии. Само собой напрашивается сравнение этих сухопутных кампаний крестоносцев (база в Германии, выход к Средиземному морю) с аналогичными походами Александра из Македонии. Действительно, можно провести довольно много параллелей между македонцами, которые лишь частично были греками, и немцами, которые лишь частично латинизировались. Любой истинный грек, истинный эллин смотрел на варвара-македонца с презрением! Но исходное местоположение у основания Греческого полуострова позволило македонцам захватить греческую морскую базу, а местоположение немцев у основания большого Латинского полуострова всегда воспринималось как угроза для латинских морских баз за Рейном и Альпами.

Так народы латинской цивилизации закалялись в пору, именуемую темными веками, на протяжении которой им приходилось непрерывно отражать нападения магометан, вследствие чего крестовые походы завершились неудачей. Лишь в пятнадцатом столетии наконец настала пора великих океанских плаваний, которые подчинили Европе весь земной шар. Пожалуй, здесь стоит задержаться и коротко описать уникальную среду, в которой «западная поросль» человеческой породы развила в себе предприимчивость и упорство, обеспечившее ей лидерство в современном мире. Европа – всего-навсего крохотный уголок огромного острова, к которому также относятся Азия и Африка, но колыбель европейской цивилизации была Европой только наполовину: речь о Латинском полуострове и нескольких малых полуостровах и островах вокруг. К югу лежали широкие пустыни, которые возможно пересечь минимум за три месяца верхом на верблюде и которые строго отделяли чернокожих от белых людей. К западу раскинулся неизведанный океан, а на севере громоздились льды. На северо-востоке вставали стеной сосновые леса, а реки там текли либо к ледяной кромке Арктического моря, либо к внутренним морям наподобие Каспия, лишенным выхода в океан. Разве что на юго-востоке отмечались условия, позволявшие проникать во внешний мир, но эти пути и маршруты надежно перекрывали, с седьмого по девятнадцатое столетие, арабы и турки.