Хэлфорд Маккиндер - Географическая ось истории

Северный Хартленд примыкает к Аравии, как мы видели, прилегает к ней на протяжении многих сотен миль там, где Иранская возвышенность спускается к долине Евфрата; Южный Хартленд в своей северо-восточной оконечности (Абиссиния и Сомали) упирается, хотя его прерывает море, в южный плодородный угол Аравии, известный как Йемен. То есть аравийские степи, обрамляющие местные пустыни, служат проходом между Северным и Южным Хартлендами; кроме того, существует проход вдоль берегов Нила через Нубию. В итоге следует отдавать себе отчет в том, что Северный Хартленд, Аравия и Южный Хартленд открывают широкий, покрытый травой проход для всадников на лошадях и верблюдах из Сибири через Персию, Аравию и Египет в Судан; если бы не зараза от мух цеце и другие болезни, люди наверняка со временем добрались бы на лошадях и верблюдах почти до самого мыса Доброй Надежды.

За пределами Аравии, Сахары и двух Хартлендов на карте Мирового острова остаются всего две сравнительно небольшие области, но эти области чрезвычайно важны для человечества. В Средиземноморье, на европейских полуостровах и островах проживают четыреста миллионов человек, а в южных и восточных береговых районах Азии (или в Индиях, если употребить старинное обозначение) численность населения составляет восемьсот миллионов человек. Получается, что в этих двух областях обитают три четверти населения земного шара. С нашей нынешней точки зрения наиболее уместным способ констатировать этот важнейший факт будет сказать, что четыре пятых населения великого континента, или Мирового острова, проживают в двух областях, которые вместе занимают всего одну пятую его площади.

Эти две области схожи между собой и в некоторых других крайне важных отношениях. Во-первых, их реки по большей части судоходны до океана. В Индиях мы располагаем рядом крупных рек, ведущих в открытое море; это Инд, Ганг, Брахмапутра, Иравади, Салуин, Менам [142] Устаревшее название Чаупхраи, крупнейшей реки Таиланда. , Меконг, Сонхо, Сицзян, Янцзы, Хуанхэ, Хайхэ, Ляохэ, Амур. Большинство из них судоходны на несколько сот миль от устья; британский пароход однажды поднялся по Янцзы до Ханькоу, города в пятистах милях от моря. В полуостровной Европе маловато места для таких полноводных рек, но Дунай, Рейн и Эльба могут похвалиться активной навигацией и прямым выходом в океан. Мангейм, город в трехстах милях вверх по Рейну, до войны был одним из главных портов Европы; баржи длиной в сто ярдов и водоизмещением в тысячи тонн швартовались к его причалам. В остальном полуостровная география Европы, ограничивая течение рек, сама по себе предлагает еще больше возможностей для перемещений по воде.

Схожесть этих двух «Прибрежных зон» не сводится к наличию судоходных рек. Если убрать с более засушливых территорий на карте осадков Мирового острова участки, где наблюдаются только локальные дожди благодаря присутствию гор, мы сразу же ощутим преимущества прибрежных зон в плодородии из-за широкой распространенности осадков на равнинах, а также в горах. Муссонные ветры летом несут океанскую влагу с юго-запада в Индию и с юго-востока в Китай; западные ветры с Атлантики приносят дожди в Европу в любое время года, а зимой поливают Средиземноморье. Поэтому оба побережья выделяются богатством почв, а развитое сельское хозяйство позволяет прокормить многочисленное население. Вот почему Европа и Индия – земли пахарей и мореходов, тогда как Северный Хартленд, Аравия и Южный Хартленд в большей своей части не ведали плуга и недоступны для морских судов. С другой стороны, они естественным образом приспособлены к перемещениям всадников на лошадях и верблюдах, перегоняющих стада крупного рогатого скота и овец. Даже в саваннах тропической Африки, где нет лошадей и верблюдов, богатство местных жителей состоит главным образом из рогатого скота и овец. Конечно, перед нами широкие обобщения, допускающие множество локальных исключений, однако они в достаточной степени отражают природу громадных географических реалий [143] Речь о реалиях, которые, скажем так, обусловили историю и в итоге привели к нынешнему распределению населения и цивилизации. Те же реалии сегодня начали приобретать новое содержание благодаря более высокой организации производства продуктов питания на более богатых пастбищах. – Примеч. автора . .

Давайте теперь призовем на помощь историю, поскольку никакую практическую идею из числа тех, что побуждают людей к действиям, невозможно постичь сугубо статически; мы должны опираться либо на наш собственный опыт, либо на историю человеческой расы. Оазисы Востока в поэзии обыкновенно восхваляются как великолепные сады – просто потому, что к ним путники шли через пустыни!

Документальная история зародилась в крупных оазисах на севере Аравии. Ранняя международная политика, насколько нам известно, представляла собой взаимодействие двух государств, возникших на аллювиальных равнинах нижнего Евфрата и низовий Нила; возведение плотин для защиты от наводнений и строительство каналов для распределения речной воды неизбежно способствовало насаждению социального порядка и дисциплины. Эти две цивилизации, безусловно, существенно различались, что, возможно, послужило причиной установления и налаживания связей. В Египте скалистые стены относительно узкой долины обеспечивали население материалами для строительства, а папирус, прообраз бумаги, способствовал развитию письменности; на равнинах Вавилонии строили из глиняных кирпичей, а для письма клинописью использовали глиняные таблички. Дорога между двумя странами бежала на запад, от Евфрата через сирийскую оконечность Аравийской пустыни, мимо родников Пальмиры к Дамаску, который основали в оазисе у слияния рек Абана и Фарпар, несших свои воды со склонов Антиливана и горы Хермон [144] Антиливан – горная цепь между Ливаном и Сирией. Хермон – не гора, а горный массив протяженностью почти 60 км и площадью около 1000 кв. км в составе Антиливана. . Из Дамаска в Египет вели разные дороги: нижняя шла вдоль побережья, а верхняя тянулась по краю пустынного плато к востоку от долины реки Иордан. Вдалеке, на скалистом хребте Иудеи, между верхней и нижней дорогами располагалась на холме крепость Иерусалим.

На карте, составленной монахами в эпоху крестовых походов и поныне висящей в соборе Херефорда, Иерусалим отмечен как геометрический центр, пуп мира, а на полу церкви Гроба Господня в Иерусалиме вам и сегодня покажут точное место «центра мироздания». Если наше изучение географических реалий, которые мы рассматриваем максимально полно, ведет к правильным выводам, то средневековые церковники не так уж и ошибались. Если Мировой остров по определению является главным оплотом человечества на земном шаре и если Аравия, будучи промежуточной областью между Европой и Индией, между Северным и Южным Хартлендами, занимает центральное положение на Мировом острове, то цитадель Иерусалима располагается стратегически по отношению к мировым реалиям, причем ее нынешняя позиция не отличается существенно от идеального размещения с точки зрения Средневековья или с учетом нахождения между древними Вавилоном и Египтом. Как показала война, Суэцкий канал обеспечивает интенсивное перемещение между Индией и Европой, и армия в Палестине способна его атаковать; уже строится, через Яффу на прибрежной равнине, грузовая железнодорожная ветка, которая соединит Южный и Северный Хартленды. Вдобавок тот, кто владеет Дамаском, получит фланговый доступ к альтернативному маршруту между океанами – вниз по долине Евфрата. Вряд ли можно объяснить чистой воды совпадением тот факт, что в этой области мы имеем отправную точку истории и средоточие путей, наиболее важных даже в наше время.