Хэлфорд Маккиндер - Географическая ось истории

Гуннские набеги прекратились через несколько лет, вероятно, потому, что за ними не скрывалась значительная живая сила; не исключено, что европейцев тогда потрясла скорость удара. Однако отдельные гунны, по всей видимости, задержались на лугах опустевшей Венгерской равнины – и были вынуждены подчиниться новой конной орде, наступавшей на запад, а именно аварам, с которыми бился Карл Великий, и явившимися позже мадьярами. В 1000 году этих тюрков, которые усиленно разоряли Германию в предыдущем столетии, удалось обратить в христианство, после чего мадьярские земли сделались надежным оплотом латинского христианского мира: татары больше в Венгрию не проникали. Но свою экономику они поддерживали в основном за счет тех же способов, какие были приняты в степи.

Когда мы примем во внимание, что на протяжении темных веков скандинавские язычники пиратствовали на своих кораблях в северных морях, а сарацинские и мавританские разбойники бесчинствовали в Средиземном море, тогда как конные тюрки из Азии вторгались в самое сердце христианского полуострова, вынужденного противостоять враждебной морской силе, у нас появится хотя бы смутное представление о положении Европы – между молотом, если угодно, и наковальней. Причем молотом выступала сухопутная сила из Хартленда.

Если прослеживать эти исторические события на карте, то становится очевидным определяющий стратегический факт: Великая низменность в протяженности своих равнин накладывается на континентальный и арктический пояса Хартленда на востоке Европейского полуострова. Ничто не мешало конным кочевникам стремиться на запад, в области, питаемые такими сугубо европейскими реками, как Днепр и Дунай. Разительный контраст этому свободному проходу из Хартленда в Европу являет собой цепь могучих преград, которые отделяют Хартленд по восточной и юго-восточной границе от Индии. Густонаселенные земли Китая и Индии лежат за восточными и южными склонами высочайших горных цепей земного шара; на юге Гималайский хребет, изгибаясь на 1500 миль вдоль севера Индии, вздымается со всего 1000 футов до 28 000—29 000 футов над уровнем моря. При этом Гималаи – лишь край Тибетского нагорья, площадь которого равна общей площади Франции, Германии и Австро-Венгрии, со средней высотой гор 15 000 футов (это высота альпийского пика Монблан). По сравнению с такими фактами различия между низовьями и низменностями, скажем, между Иранской возвышенностью и Великой низменностью, выглядит совершенно ничтожным. Тибет с прилегающими хребтами (Гималаи, Памир, Каракорум, Гиндукуш и Тянь-Шань; назовем их вместе Тибетским кряжем) не имеет себе подобных на земном шаре по совокупной высоте и площади, то есть по размерам. Даже когда Сахару начнут ежедневно пересекать транспортные средства современной цивилизации, Тибет, эту «крышу мира», будут, вполне вероятно, по-прежнему огибать, и он продолжит преграждать сухопутные маршруты в Китай и Индию, тем самым подчеркивая особую значимость северо-западных рубежей этих двух стран.

К северу от Тибета, значительная часть которого относится к континентальной зоне и, следовательно, входит в состав Хартленда, раскинулась Монгольская возвышенность, тоже преимущественно относящаяся к Хартленду. Эта Монгольская возвышенность гораздо ниже Тибета, она фактически сопоставима по высоте над уровнем моря с Иранской возвышенностью. Два естественных пути по засушливой территории Монголии ведут на плодородную низменность Китая: один через провинцию Ганьсу, за северо-восточным «углом» Тибета, в крупный город Сиань с миллионным населением; второй прямиком на юго-восток от озера Байкал до Пекина, где также проживает около миллиона человек. Сиань и Пекин, оба в пределах Китайской низменности, являются городами, основанными завоевателями из Хартленда [151] Сиань (древний город Чанъань) был основан в период правления древнекитайской династии Чжоу (XI–III вв. до н. э.), происхождение чжоусцев точно не установлено. Пекин (точнее, поселение на месте современного города) тоже появился в эпоху Чжоу. Автор, вероятно, имеет в виду, что «полноценный» город на этом месте возник лишь в правление монгольской династии Юань (тогда Пекин назывался Ханбалык). .

Через Иранское нагорье в Индию тоже пролегают два естественных пути: один – высокогорная узкая тропа по склонам Гиндукуша, вниз по долине Кабула и через Хайберский перевал до переправы через Инд в Аттоке; второй – через Герат и Кандагар, мимо подножия афганских хребтов и через Боланское ущелье до Инда. Сразу к востоку от реки Инд начинается Индийская пустыня, которая занимает пространство от океана почти до Гималаев, а потому оба пути постепенно сходятся у Пенджаба, этих внутренних «ворот» в Индию, между пустыней и горами. Здесь расположен Дели, откуда ведется навигация по Джамне и Гангу, причем город, подобно Сианю и Пекину в Китае, основан завоевателями из Хартленда [152] Легенда гласит, что Дели был основан Пандавами, царским родом из эпоса «Махабхарата». Исходя из того, что этот род принадлежал к ариям, утверждение автора в данном случае кажется обоснованным – ведь предполагается, что арии некогда пришли в Индию именно со стороны Хартленда. . По этим узким и труднопроходимым маршрутам в Индию и Китай неоднократно вторгались захватчики из Хартленда, но империи, которые они создавали, вскоре, как правило, обособлялись от степняков. Так было, к примеру, с Моголами в Индии – династией, которую учредили монголы из внутренних областей Азии.

Вывод, к которому подводит нас текущее обсуждение, заключается в том, что связь между Хартлендом (в особенности это касается более открытых западных областей Ирана, Туркестана и Сибири) с Европой и Аравией куда прочнее, нежели с Китаем и Индией или же с Южным Хартлендом в Африке. Четко очерченные природные границы пустыни Сахара и Тибетского кряжа не имеют аналогов на юге и востоке, там, где Хартленд примыкает к Аравии и Европе. Тесная взаимосвязь этих трех регионов хорошо иллюстрирует та географическая формула, в которую мы выше попытались уложить некоторые существенные события месопотамской и сирийской истории; пахари Месопотамии и Сирии всегда подвергались набегам конных кочевников из Хартленда, всадников на верблюдах из Аравии и морских народов из Европы. Тем не менее, границу между Хартлендом, с одной стороны, и Аравией и Европой, с другой стороны – именно из-за ее такого вот неочевидного характера – стоит проводить достаточно осторожно.

Длинный хребет Персидских гор огибает на западе верхнюю оконечность Месопотамии и перетекает в горы Тавра, которые служат высотным южным рубежом полуостровной малоазиатской возвышенности. С точки зрения ландшафта Малая Азия представляет собой степи, охватывающие пустыню посредине, куда, в соленые озера, впадают отдельные реки Тавра; впрочем, крупные реки текут на север, к Черному морю. За промежутком, который сотворен Эгейским морем, мы находим обширный бассейн Дуная, также впадающего в Черное море; верховья дунайских притоков достигают высот, с которых почти видна Адриатика, на Иллирийской возвышенности, чей крутой внешний обрыв образует каменную стену над прекрасным далматинским побережьем. Эту стену мы будем называть Динарскими Альпами.