Хэлфорд Маккиндер - Географическая ось истории

Современные армии имеют в своем распоряжении не только трансконтинентальную железную дорогу, но и автомобили. У них также есть самолеты, которые, как бумеранг, являются орудием сухопутной силы против морской. Кроме того, современная артиллерия очевидно способна уничтожать корабли. Коротко говоря, могучая военная держава, владеющая Хартлендом и Аравией, легко перекроет международный «перекресток» путей в Суэце. Морской же силе будет чрезвычайно трудно удержать канал – например, если бы в недавней войне флот подводных лодок изначально находился в Черном море. Да, нам удалось победить, но географические факты никуда не делись, и для сухопутных сил постоянно открываются новые стратегические возможности в противостоянии с морской силой.

Не подлежит сомнению, что Хартленд – такая же физическая реалия Мирового острова, как сам Мировой остров в отношении океана, пускай границы первого определены не столь четко, как границы второго. Впрочем, всего около ста лет назад появилась база живой силы, достаточной для того, чтобы угрожать свободе мира из этой цитадели Мирового острова. Никакие клочки бумаги, даже будь на них записан устав Лиги Наций, в нынешних условиях не являются убедительной гарантией того, что Хартленд не превратится вновь в очаг мировой войны. Настала пора, пока еще народы готовы слушать, обсудить, какие гарантии, основанные на географических и экономических реалиях, могут быть предоставлены для будущей безопасности человечества. Принимая сказанное во внимание, стоит изучить, каким образом зародилась и разразилась в Хартленде та буря, плоды которой мы сейчас пожинаем.

Проникновение казаков в Хартленд; радикальное расширение границ России; истинная Европа; разделение на Восточную и Западную Европу; фундаментальное противостояние двух Европ; их принципиальное различие; германцы и славяне в Восточной Европе; Трафальгар как будто на столетие расколол европейскую историю надвое; Британия и «не-Европа»; Восточная Европа принадлежит Хартленду; история неделима; согласованная британская и французская политика в девятнадцатом столетии; Великая война как следствие попыток Германии подчинить себе Восточную Европу и Хартленд; экономическая реальность организованной живой силы (текущее положение дел); политическая экономия и национальная экономика; великие экономические перемены 1878 г.; политика Германии по наращиванию живой силы и ее использованию для захвата Хартленда; laissez-faire как политика империи; столкновение двух политик; его неизбежность в результате наложения двух устремлений.

Можно и нужно провести чрезвычайно любопытную параллель между продвижением мореходов через океан со стороны Западной Европы и вторжением русских казаков в степи Хартленда. Казак Ермак двинулся через Урал в Сибирь в 1533 году, спустя всего дюжину лет после кругосветного плавания Магеллана. Аналогичное сопоставление обнаруживается и в наши дни. В 1900 году произошло не имевшее прецедентов событие – Великобритании в ходе войны с бурами пришлось поддерживать армию в четверть миллиона человек с расстояния в шесть тысяч миль через океан; однако и Россия очутилась в не менее трудном положении, когда выдвинула свою армию численностью более четверти миллиона человек против японцев в Маньчжурии в 1904 году, перебрасывая солдат на расстояние в четыре тысячи миль по железной дороге [154] С января по октябрь 1904 г. в Маньчжурии сформировали три армии – соответственно, Первую, Вторую и Третью Маньчжурские. Общая численность русских войск в Маньчжурии в начале войны составляла 215 000 человек, а к 1905 г. достигла 310 000 человек. . Мы привыкли думать, что морская подвижность намного превосходит сухопутную, и ранее действительно так и было, но следует напомнить, что каких-то пятьдесят лет назад девяносто процентов мирового судоходства осуществлялось под парусами, а в Северной Америке уже появилась первая железная дорога.

Одна из причин, по которым мы затрудняемся оценить по достоинству покорение степей казаками, заключается в том, что мы обычно воображаем себе Россию как державу, которая расширяется (причем плотность ее населения постепенно и неуклонно уменьшается) на восток от немецкой и австрийской границ, захватывая тысячи миль территории, что покрашена на географических картах одним цветом и тянется до Берингова пролива. На самом же деле истинная Россия, та, которая обеспечивала более восьмидесяти процентов призывников для российской армии в первые три года последней войны, – эта Россия гораздо меньше, чем можно предположить, глядя на карту. Та Россия, из которой вышел русский народ, целиком принадлежит Европе и занимает приблизительно лишь половину той территории, каковую мы обыкновенно приписываем государству Россия. В этом отношении сухопутные границы России во многих местах почти такие же четкие, как очертания побережий Франции или Испании. Давайте проведем на карте линию от Петрограда на восток, вдоль верхней Волги до громадной излучины под Казанью, далее на юг, вдоль среднего течения реки, до второй большой излучины у Царицына, далее на юго-запад вдоль низовий реки Дон к Ростову и Азовскому морю. К югу и западу от этой линии проживают более ста миллионов русских людей. Они, основная «порода» России, населяют равнину между Волгой и Карпатами, между Балтийским и Черным морями, и средняя плотность населения составляет около ста пятидесяти человек на квадратную милю; обрывается эта непрерывная «полоса оседлости» достаточно резко, как и вышеописанная линия на карте.

К северу от Петрограда и Казани лежит Русский Север, обширная и мрачная лесистая местность с нередкими болотами; она минимум вполовину больше обозначенной выше исконно российской земли. Население Севера – менее двух миллионов человек, менее трех человек на квадратную милю. К востоку от Волги и Дона, вплоть до Уральских гор и Каспийского моря, раскинулась Восточная Россия, сравнимая по размерам с Севером и тоже с населением около двух миллионов человек. Но в долине реки Кама, между Северной и Восточной Россией, имеется пояс оседлости, который тянется на восток от Казани и Самары до Уральского хребта, затем перебирается мимо шахт Екатеринбурга в Сибирь и достигает Иркутска в Западной Сибири, выходя фактически к озеру Байкал. Численность населения в этом поясе за Волгой приближается к двадцати миллионам человек. В целом территория от Казани и Самары до Иркутска заселена оседлыми пахарями, а не конными кочевниками, причем заселена сравнительно недавно.

Волга в своем среднем течении, от Казани на юг к Царицыну, представляет собой труднопреодолимую преграду, защищающую не только Россию, но и Европу как таковую. Ее западный берег, известный как Холмистый [155] Так у автора. Имеются в виду Жигулевские горы на правом берегу Волги и сама Приволжская возвышенность. , в противоположность Луговому восточному, – это гряда холмов высотой до нескольких сот футов, сопровождающая речные воды на протяжении семисот миль, оконечность обитаемой равнины, немного приподнятая над уровнем моря. Если взобраться на вершину и бросить взгляд на восток, за широкую реку, мы осознаем, что за спиной осталась густонаселенная Европа, а впереди низменные луга перетекают в наполовину безжизненные, иссушенные степи, преддверие пустынь Центральной Азии.