Эмманюэль Ле Руа Ладюри - Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

Для того, кто хотел бы понять крестьянина давних и стародавних времен, нет недостатка в крупных обобщающих трудах регионального, национального, западноевропейского масштаба: я имею в виду работы Губера, Пуатрино, Фуркена, Фоссье, Дюби, Блока [1] Далее символами * обозначены ссылки на примечания автора, цифрами — ссылки на примечания научного редактора, вынесенные в конец книги. В случае, когда это признано переводчиком целесообразным, в квадратных скобках приводится оригинальное французское слово или словосочетание. Круглые скобки являются авторским выделением, в том числе и в тех случаях, когда автор решил дополнить французское слово или словосочетание латынью или окситанским. — Прим. Ред. [В fb2-файле примечания редактора отмечены фигурными скобками] {1} {1} Перечисляются французские ученые, занимавшиеся проблемами аграрной истории и, в той или иной степени, принадлежавшие к так называемой Школе «Анналов», научному направлению, группировавшемуся вокруг выходящего с 1929 г. журнала «Анналы». Здесь перечислены: Ги Фуркен и Робер Фоссье — специалисты по экономической и социальной истории средневековой Франции; Пьер Губер (р. 1915) и Абель Пуатрино (р. 1924) занимались проблемами социально-экономической истории Франции XVII—XVIII вв.; Жорж Дюби (1919— 1996) — главный редактор журнала «Сельские исследования», составитель и один из авторов коллективных исследований «История сельской Франции» (Т. 1—4,1975—1976), автор монографии «Сельская экономика и жизнь деревни на средневековом Западе» (Т. 1-2, 1962); Марк Блок (1886-1944) — один из основателей «Анналов», автор книги «Характерные черты французской аграрной истории» (1931) и обобщающего труда «Феодальное общество» (Т. 1—2,1939—1940). Данные историки (следует учесть, что труды многих из них посвящены не только аграрной истории), как и вообще приверженцы Школы «Анналов», стремились обновить историческое знание, сделав центральной фигурой исследования не безликие социальные, экономические, политические, юридические структуры, а человека. Для них не менее, нежели поземельные отношения, формы эксплуатации и т. п. были важны сельский ландшафт, способы обработки земли, жилища крестьян, их семейная жизнь, верования и пр. . Единственно порой недостает взгляда прямого: неопосредованного свидетельства крестьянина о самом себе. Для периода после 1500 года я искал такой взгляд у мемуаристов, происходящих, один — из самого чумазого деревенского дворянства; другой — из наиболее грамотного слоя богатых землепашцев: владетель Губервиля 1550 года и Николя Ретиф де Ла Бретон {2} {2} Владетель Губервиля — Жиль де Губервиль, нормандский дворянин, описавший в дневнике события 1550—1563 гг. Никола Эдм Ретиф де ла Бретон (1734—1806) — французский писатель, изобразил идеализируемую им деревню со старозаветным укладом в произведении «Жизнь отца моего» (1778). Сам Ле Руа Ладюри так характеризует образ Ретифа-отца: «Двуликий Янус, одновременно типичный и нетипичный человек деревни, вместе с тем стоящий над нею» (цит. по: История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 3. М., 1986. С. 506). ; последующие два столетия побудили меня считать вслед за ними близким «тот мир, который мы потеряли», населенный мужиками так называемых добрых старых времен. Заманчиво было углубить исследование, поискать другие документы подобного типа, более точные и интроспективные о крестьянах из плоти и крови. К счастью для нас и к несчастью для них, в XIV, демографически полном, веке был человек, который дал высказаться поселянам и даже целой деревне как таковой. В данном случае речь идет об одном селении в южной Окситании {3}; но, хотя это исследование и по французской аграрной истории, хорошо известно, что Окситания volens nolens {4}— точнее, в свой час — войдет в гексагон... {5}

Этот человек — Жак Фурнье, епископ Памье с 1317 по 1326 годы. Умный, снедаемый инквизиторским рвением прелат {6}, он принадлежит новым окситанским элитам, которые вскоре возьмут под контроль Авиньонское папство. Он станет папой в Конта позднее, под именем Бенедикта XII {7}. Славен он не только своим могучим вкладом в теорию блаженного лицезрения {8}. Как этнограф и блюститель порядка, он во время своего епископата сумел выслушать крестьян графства Фуа, и в особенности верхней Арьежи; он дал вкусить им хлеба скорби и воды терзаний, но пытками не увлекался; он допрашивал их въедливо и подолгу, вытравливая в их среде катарскую ересь {9}и просто отклонения от официального католицизма. Его слушание дошло до нас в виде объемистого латинского манускрипта, воспроизведенного в полном издании Жака Дювернуа [2]. Таким образом, в распоряжении историков и латинистов оказалось свидетельство окситанской земли о самой себе; свидетельство, далеко выходящее за рамки узкой сферы гонений на ересь, которой Жак Фурнье мог бы естественным образом ограничиться, если бы неукоснительно следовал своему призванию инквизитора. Помимо преследований катаров, три тома, изданные Ж. Дювернуа, служат источником по вопросам материальной жизни, вопросам крестьянского общества, семьи и культуры. В собранных таким образом текстах можно найти ту степень детализации и жизненности, которую мы напрасно искали бы в грамотах и даже юридических документах.

Папский дворец. Авиньон.

Всякая историческая работа должна, или должна была бы, начинаться с критики источников. Если кратко, то наша книга отнюдь не отвергает это правило. Прежде всего, необходимо в нескольких словах представить «автора», Жака Фурнье. Автора... или, по крайней мере, персону, ответственную за наши документальные источники. Родился Фурнье, по-видимому, где-то в 80-х годах XIII века в Савердене на севере графства Фуа (современный департамент Арьеж). Был ли он сыном крестьянина, булочника, мельника? Ремесло, которое биографы станут приписывать его отцу, быть может, всего лишь плод их воображения, получившего толчок от корня фамилии «Фурнье» {10}. Одно, тем не менее, достоверно: герой наш не княжеского рода. Он довольно скромного происхождения. Уже сделавшись папой, сознавая ущербность своих корней, он, как известно, откажется отдать племянницу за сиятельного аристократа, пожелавшего взять ее в жены: