Анатолий Адамишин - Белое солнце Анголы

Пик Бота особо подчеркнул, что в совместной комиссии для решения спорных вопросов, которые могут возникнуть в ходе выполнения соглашений, ЮАР хотела бы видеть не только США, но и СССР. В ответ я определенно дал понять, что Советский Союз готов принять участие в такой комиссии. (Мы заблаговременно заручились согласием ЦК на это, предусмотрев даже разрешение советскому представителю выезжать в случае необходимости в ЮАР и Намибию. Это пригодилось в дальнейшем, и весьма быстро.)

Честно скажу, продолжал я, у нас были сомнения в серьезности намерений ЮАР. Сейчас, как мне кажется, вы приняли политическое решение в пользу договоренностей. С учетом готовности к компромиссу наших друзей это означает, что процесс принимает необратимый характер. Теперь важно не потерять темп.

Бота, со своей стороны, старался создать впечатление, что за ЮАР дело не встанет.

Когда разговор зашел о будущем Намибии, я призывал Бота не мешать СВАПО прийти к власти мирным путем. Если ЮАР будет действовать по-другому, постарается поставить у власти «карманное» правительство, то не избежать кровопролития, длительной партизанской войны. Я охарактеризовал С. Нуйому как разумного и умеренного лидера, готового найти общий язык с юаровскими руководителями: «Сваповскис деятели говорят нам, что они не имеют в виду строить в независимой Намибии социализм, и мы принимаем это. Советский Союз при Горбачеве не навязывает своих идеологических воззрений».

Юаровцев тогда беспокоило, будут ли обеспечены в независимой Намибии права белого меньшинства. Ссылаясь на позицию руководства СВАПО, я заверил в этом Боту и Малана. Так оно и произошло, белые практически не пострадали.

Как раз незадолго до этого советское руководство ввело в оборот принципиально важный тезис о том, что СССР выступает против разрыва традиционных исторических связей между метрополиями и бывшими колониями. Необходимо лишь, чтобы эти отношения приобретали справедливый и равноправный характер. Я в полной мере использовал этот тезис с южноафриканцами.

В ответ оба министра определенно заявили, что вооруженным путем ЮАР не будет навязывать свою волю Намибии, не станет препятствовать СВАПО. Они — за безболезненный переходный период в своей бывшей колонии. Не высказывали они возражений и против сотрудничества с освободительным движением, если оно победит на выборах: «От нас они все равно никуда не денутся». Одновременно Бота сетовал, что «неблагодарная» Намибия будет обходиться ЮАР дороже, когда получит независимость, чем сейчас, когда в ней находятся юаровскис войска.

На меня работал и начавшийся вывод советских войск из Афганистана. Я всячески обыгрывал это обстоятельство, убеждал Боту и Малана в бессилии военной мощи. Четыреста вооруженных конфликтов произошло в мире после окончания второй мировой войны — чего они достигли? Это тоже было своеобразное подталкивание к политическим методам решения.

Мой призыв не вмешиваться во внутренние дела Анголы, прекратить поставки оружия УНИТА особенного отзвука не получил. Я уверял, что правительство Анголы все больше переключается на политическое решение внутренних проблем. Не исключено, однако, что юаровцы имели другую информацию и, соответственно, иное мнение.

Бота согласился с тем, что начавшийся процесс необратим. Тут он указал на полноводный поток за окном, воскликнув: «Слишком много воды накопилось в реке, чтобы се можно было сдержать».

Разумеется, не во всем мы сходились. Бота упрекал меня в том, что Советский Союз помогает Африканскому национальному конгрессу. «Он проводит террористические акты, убивает невинных людей советским оружием, где же ваше новое политическое мышление? Многие, если не все белые в моей стране считают, что СССР хочет нас уничтожить».

Я как мог опровергал это, говорил Боте, что от правительства больше всего зависит, чтобы прекратилось насилие. «Вы не идете на переговоры с АНК, давите их, и в этих условиях мы не можем не продолжать оказывать помощь преследуемым». Вместе с тем отмечал, что большевистская партия, еще когда она создавалась, осудила террористическую деятельность, откуда бы она ни исходила.

Бота (Малан больше молчал) выражал сожаление, что между СССР и ЮАР практически отсутствуют контакты: «Мы плохо информированы друг о друге, хотя у нас с симпатией относятся к перестройке и гласности (эти слова он произносил по-русски) и стремятся следить за тем, что у вас происходит». Он подчеркнул, что они с сочувствием относятся к тем трудностям, которые возникли тогда в Армении и Азербайджане, включая конфликт вокруг Нагорного Карабаха.

Южноафриканцы призывали к большему пониманию их собственных проблем. Апартеид, по их словам, далеко не таков, каким его себе представляют в Советском Союзе. Более того, лишь крайне правые цепляются за него. Остальные понимают, что с таким режимом далеко не уедешь. Правительство ЮАР ищет якобы возможности политического решения, но этому мешает другая сторона. «Освободи мы сейчас Манделу, — патетически восклицал Бота, — и он немедленно будет убит самими же черными».

Я, в свою очередь, упирал на то, что если у них и происходят изменения, то слишком медленные. «В положение страны изгоя вы поставили себя сами системой апартеида. Чем скорее он будет демонтирован, причем без взрывов и насилия, тем лучше. Тогда ЮАР займет подобающее ей место в международном сообществе. Нелепость, что СССР хочет вас закопать».

Примечательно, что Бота высказывал мысли, которые повторял в беседах со мной и позже — США, мол, представляют для ЮАР большую угрозу, чем СССР. В случае, если возникнет мировой конфликт, Южноафриканская Республика не присоединится к фронту против СССР. «Мы — африканская страна с колониальным прошлым. Именно в войне против буров англичане изобрели концентрационные лагеря. Если бы они не помещали туда наших женщин и детей, им бы нас не победить». Понятно, для чего делались такого рода высказывания.

Но вот когда Бота предсказывал, что Африку ждут тяжелые годы, ибо с ужасающей быстротой распространяется СПИД, он вряд ли фальшивил. Я спросил его, не найдется ли в ЮАР новый К. Барнард, на этот раз такой, который изобретет лекарство против чудовищной болезни.

Здесь южноафриканцы, на этот раз оба, заговорили о том, насколько желательно сотрудничество между двумя странами и в области здравоохранения, и во всем остальном, особенно в торговле. Ведь мы поставляем одни и те же товары — алмазы, платину, золото и т. д. Почему бы не обговорить весь этот комплекс?

Словом, несмотря на некоторые диссонирующие нотки, беседа получилась. Я за эти полтора часа почувствовал: пусть мучительно, но пересматривают юаровцы свои представления, хотят выйти из международной изоляции, ищут контакт с нами. С ними, видимо, можно иметь дело по части анголо-намибийского урегулирования. Хорошо бы, чтобы и они поняли, что наша страна действительно за договоренности.