Александр Сидоров - В ожидании Апокалипсиса. Франкское общество в эпоху Каролингов, VIII–X века

Но все же каменных зданий в городах было немного. В каролингскую эпоху строили в основном из дерева. Так было быстрей и дешевле. Однако у этой медали имелась и обратная сторона. Раннесредневековые архитекторы знаниями и опытом серьезно уступали своим коллегам времен Поздней Империи. В результате многие сооружения не отличались прочностью. Недаром в каролингских хрониках частенько встречаются упоминания о рухнувших от землетрясения домах. В иных случаях существенный ущерб мог причинить даже сильный ветер. По словам анонимного биографа императора Людовика, именно такой однажды сорвал почти все свинцовые пластины с крыши аахенской капеллы, а ведь ее строили лучшие мастера своего времени. В городах было немало ветхого жилья. Седулий Скотт жалуется своему патрону Хартгарию, епископу Льежа, что его и других ученых-ирландцев поселили в какой-то развалюхе, где из-за крохотных окон днем темно, как ночью, с потолка свисает копоть, крыша протекает, двери не запираются, а стены дрожат от ветра. В таком месте могут обитать только вороны да летучие мыши, заключает поэт. Вдобавок в городских поселениях, окруженных стеной, плотность застройки была довольно высокой. За это приходилось расплачиваться массовыми эпидемиями и частыми пожарами.

В Риме, крупнейшем европейском мегаполисе того времени, около 800 г. насчитывалось примерно 50 тысяч жителей (для сравнения, в эпоху Поздней Республики и Ранней Империи их численность доходила до миллиона). В Париже, Меце и Регенсбурге обитало по 25 тысяч человек, в Майнце и Туре — по 20 тысяч, в Трире и Кельне — по 15 тысяч, в Вормсе, Пуатье и Руане — по 10 тысяч. Речь в данном случае идет о наиболее значительных городах империи, тех, в которых располагались крупные епископские и королевские резиденции либо могущественные аббатства.

Городское население было довольно пестрым. Значительную его часть составляло духовенство — монахи многочисленных аббатств, священнослужители разного ранга, трудившиеся в десятках, а иногда и сотнях церквей, каноники при кафедральных соборах. Множество людей обслуживало местного епископа и его двор — повара, конюхи, домовая прислуга, охрана, сотрудники канцелярии. Кроме того, в городах проживали представители королевской администрации со своей свитой. Здесь традиционно селились ремесленники: ювелиры, портные, сапожники, оружейники, а также каменщики, трактирщики и цирюльники — словом, все те, чьи повседневные услуги пользовались стабильным спросом. Городские рынки, особенно если они располагались на перекрестках торговых путей, привлекали купцов, в том числе иноземных. В приморских городах, таких как Дорестад, Квентовик, Нант или Марсель, проживало немало моряков, рыбаков и портовых рабочих, которые обслуживали заходившие в порт суда. Наконец, именно в городах селились общины иноверцев, прежде всего иудеев, которым Карл Великий и Людовик Благочестивый оказывали известное покровительство. В VIII–IX вв. еврейские кварталы имелись в Лионе, Регенсбурге, Нанте, Майнце, Трире, Кельне, Париже, Вормсе, Меце, Руане и некоторых других крупных центрах империи.

В городах или поселениях городского типа, окруженных крепостной стеной, проживала лишь крайне незначительная часть населения. Следует признать, что каролингское общество было по преимуществу сельским и крестьянским.

В силу скудости источников бытовую жизнь франкской деревни можно представить лишь в общих чертах. Главной заботой ее обитателей была обработка земли. На легких черноземах Италии и Прованса для этих целей использовали соху, которая по сути рыхлила верхний плодородный слой. Для грубых глинистых почв на территориях к северу от Альп годился только тяжелый плуг с резцом и лемехом, запряженный лошадьми, но чаще быками. Его устройство позволяло переворачивать пласты земли и добиваться более глубокой и основательной вспашки. В областях Средиземноморья еще со времен поздней античности господствовала двухпольная система земледелия, при которой угодья засевались и оставались под паром попеременно раз в два года. Чем дальше к северу, тем чаще применялось трехполье. Урожай зерновых собирали серпами, чтобы оставить как можно больше соломы, которую затем использовали для починки крыши или пускали на корм животным. Пашня быстро истощалась. Ее по мере возможностей удобряли перегноем и навозом, иногда вручную, но чаще естественным образом: после снятия урожая на полях пасся скот. Но самым эффективным способом поддерживать землю в рабочем состоянии оставался «пар». Очевидно, что такая система эксплуатации не позволяла получать высоких урожаев. По подсчетам современных ученых, он обычно составлял два, редко три к одному.

Общинное поле напоминало собой лоскутное одеяло, поскольку состояло из наделов различных форм и размеров. Причем одна семья, как правило, владела сразу несколькими участками, которые располагались в разных местах вперемежку с соседскими наделами, а в поместьях еще и с землями сеньориального домена. Работа в поле, таким образом, объективно подчинялась единому сезонному ритму. На границы участков указывали межевые камни, деревья или борозды. И франкское законодательство сохранило немало свидетельств того, что камни переносили, а борозды засыпали землей. Жизнь в замкнутом мирке, где все друг друга знали, была далека от идиллии.

Помимо пашни в распоряжении крестьян находились огороженные фруктовые сады, огороды и виноградники. Франкские законы защищают их существенно более высокими штрафами по сравнению с пашней. По полям можно было свободно гулять, главное — не воровать урожай и не устраивать потраву. В то время как простое нарушение границы сада уже считалось преступлением. В работы на приусадебных участках община не вмешивалась. Каждый сам решал, что и как выращивать и когда собирать урожай.

Разумеется, имелись и общинные угодья в полном смысле этого слова. К местам общего пользования относились выпасы, луга, водоемы и леса.

Как правило, в деревне была кузница, поскольку работа с металлом требовала специфических навыков. По той же причине в иных поселениях имелись и гончары. Но изготовлением одежды, обуви, мелкой утвари, самой необходимой мебели, снастей или орудий труда каждая семья занималась самостоятельно. Для занятий ремеслом обычно оставляли зимнее межсезонье.

Постройки из камня в деревне встречались крайне редко — в силу дороговизны материала и незнания строительных технологий. В лучшем случае таковой могла быть церковь. Жили крестьяне в деревянных домах с крышей, покрытой соломой, тростником или дерном, с земляным полом и открытым очагом, у которого не было специального дымоотвода — дым выходил через крохотные окна и низкую дверь. Окна завешивали шкурами или затягивали бычьим пузырем, который почти не пропускал света. Внутреннее пространство, где даже в светлое время суток царил густой полумрак, освещали лучинами или сальными светильниками. Но зачастую старались вовсе обходиться без этого, подстраивая свой жизненный ритм под естественную смену дня и ночи. Часто в домах имелась всего одна комната, где ели и спали всей семьей. Здесь же держали скотину и домашнюю птицу. Остается только догадываться, какой смрад стоял в таком тесном замкнутом помещении, особенно зимой.