Наталья Сивкина - Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э.

Вторым важным залогом успеха стала мобильность. Филипп имел возможность оценить на практике то, что изучал в теории. Ведь для него существовал наглядный пример для подражания — это жизнь Александра Македонского [364]. Как известно, стремительность Александра доминировала во всех его передвижениях, обеспечивая ему дополнительное время и преимущества перед врагом. Филипп перед вторжением в Этолию приказал оставить большую часть пожитков и двигаться налегке (Polyb., V, 5, 15). По подсчетам Н. Хэммонда [365], в Этолии он прошел примерно 80 км за 28 часов с небольшим перерывом. Также и накануне похода в Лаконику он не стал ожидать опаздывавших союзников и терять драгоценное время. Именно поэтому мессенцы, хотя и собиравшиеся поспешно, как говорит Полибий, не застали македонскую армию в пункте сбора в Тегее и были вынуждены действовать самостоятельно.

Третья особенность тактики царя основывалась на знании топографии и заключалась в правильном выборе маршрута. Тем более трудно представить себе реализацию этой задачи, если принять во внимание отсутствие в то время военных карт в их современном понимании. В Этолии Филипп шел через гористую местность, покрытую лесом, по узким и трудным дорогам. Тяжелых участков пути было два: один — τά στενά между Метапой и Памфией, второй — τά στενά от Памфии к Ферму (Polyb., V, 7). Однако Филипп сумел быстро провести свое войско через эти теснины без видимых потерь. Скорее всего, дело не в том, что, как говорит Полибий, македоняне «шли бодро», а в том, что у них имелся надежный проводник. Косвенное указание на это есть в одном пассаже (V, 5, 15). В Спарте подобных проблем перед царем не стояло — он двигался почти беспрепятственно, разоряя поля и опустошая окрестности (Polyb., V, 19). Можно отметить, что Филипп прекрасно знал, где следует остановиться дольше обычного, чтобы пополнить запасы. Так в Гелии он находился несколько дней, высылая фуражиров. Направление к мысу Тенар, славившемуся в IV веке как рынок наемников, и продвижение вблизи гавани также нельзя назвать случайным. Акция устрашения в данном случае явно совмещалась с разведкой. Опасной дорога оказалась лишь в самом конце похода, когда Филипп подходил к Спарте. Царю следовало переправиться через реку, причем слева от него был город и готовые к бою спартиаты, а справа на холмах стояло войско Ликурга. Полибий говорит, что спартанцы пошли на хитрость: они запрудили верховья реки, и вода залила пространство между городом и высотами. Оставалась единственная дорога — по горному склону под самыми высотами. Причем пройти там можно было, лишь вытянув войска в длинную, практически беззащитную линию. Царь отказался от мысли подходить к городу таким путем; он предпочел с частью войска вступить в бой с Ликургом, и оказался прав.

Нельзя не подчеркнуть еще одно обстоятельство, непосредственно связанное с маршрутом македонской армии: это продуманное построение на марше и обеспечение прикрытия, т. е. принцип безопасности. Так, в Этолии Филипп оставил гарнизон в Метапе (Polyb., V, 7, 9), который должен был прикрывать ущелье, пока через него шла македонская армия. Авангард (Polyb., V, 7, 11) составляли наемники и иллирийцы, за ними шли собственно македонские войска, замыкали колонну критяне, вероятно, служившие наемниками. Справа, на некотором расстоянии от основных сил, шло прикрытие — фракийцы и легковооруженные солдаты. В Памфии, на втором опасном участке пути, также был оставлен гарнизон (Polyb., V, 8, 1). При отступлении из Ферма в авангарде шла тяжелая пехота, прикрывавшая добычу; за ними следовали союзники и наемники (Polyb., V, 13, 1). Чтобы оградить арьергард от нападений противника, царь организовал засаду (Polyb., V, 13, 5–6). В Спарте он не отвлекался от избранной цели, не тратил силы на осаду городов, мимо которых проходил (Polyb., V, 19, 5). Примечательно, что в бой с царем Спарты правитель Македонии вступил не с основным войском (фаланга в это время двигалась от Амикл к городу), а с наемниками, пельтастами и иллирийцами (Polyb., V, 23, 1–3 et 7). При этом перелом в сражении произошел благодаря фланговому удару Филиппа с иллирийцами. После такого разгрома спартанцы не решились на новое сражение со всем македонским войском на следующий день.

Благодаря Полибию, нам известно, что на привалах царские войска обычно располагались лагерем (IV, 73, 4; 75, 4), солдаты умели копать канавы и окопы, исполняли тяжелые работы (V, 2, 6); в случае прибытия на место на кораблях суда подтягивали к берегу и ограждали рвом и окопами (V, 3, 5). Сохранившиеся разделы военного устава Филиппа касаются организации лагеря, паролей, вооружения, раздела добычи и снабжения [366]. Все приведенные выше данные позволяют говорить о высоком уровне македонского военного искусства. Однако Полибий не дает подобной оценки македонской армии; он предпочитает воздать чрезмерную похвалу римской дисциплине и порядку, противопоставив их греческой анархии и хаосу [367].

Во взаимосвязи с указанными приемами находится и принцип экономии и концентрации сил, т. е. умение использовать те подразделения, которые соответствуют замыслу кампании. Так, для Этолийской операции Филипп использовал наемников, македонян, ополчение акарнанцев. По мнению Н. Хэммонда [368], в его распоряжении было около 10.000 человек. Однако эти данные, на наш взгляд, несколько завышены. При высадке на Кефаллению в распоряжении македонского царя было 6.000 македонян и 1.200 наемников (Polyb., V, 2, 11). Но при осаде Палы войско несло большие потери. Полибий даже говорит, что большинство македонцев было ранено. Если учесть, что нападение на Ферм должно было произойти с максимальной быстротой, царь должен был оставить в Лимнее всех более или менее серьезно раненых. Скорее всего, от прежнего количества солдат в Этолию с ним ушло менее 5.000 человек. К ним следует добавить ополчение акарнанцев, точная численность которых неизвестна. Однако есть сведения об их участии в других операциях. В битве при Селассии они выставили 1.000 пехоты и 50 всадников, в начале Союзнической войны Филипп получил от акарнанцев 2.000 пехоты и 200 всадников (Polyb., IV, 63, 7). Даже если принять за основу, что и в этот раз они прислали 2.000 человек (всадников в расчет брать не следует), то полученная цифра едва ли достигнет 7.000 воинов.

Спартанская кампания требовала других сил, здесь не было необходимости идти «налегке». Принимая во внимание вероятность крупных столкновений со спартанцами, Филипп использовал гораздо более значительные подкрепления. Для акции в Спарте он к уже находившимся у него войскам присоединил ахейское ополчение, находившееся в это время в Teгee. Численность его также неизвестна. Однако, привлекая косвенные данные о других кампаниях, можно предположить, что речь шла о 3.000 — 5.000 человек [369]. Кроме того, должно было подойти мессенское ополчение — еще около 2.000 человек, — но оно опоздало к месту сбора. Возможно, и другие государства предоставили царю своих солдат, поскольку Полибий указывает, что Филипп рассылал приказ о сборе войска по всем союзным городам. Приблизительный подсчет показывает, что македонский царь располагал войском численностью около 12.000 солдат.