Николай Флоренсов - Троянская война и поэмы Гомера

Постоянная обеспеченность олимпийских богов нектаром, дающим бессмертие, и амброзией, сохраняющей вечную молодость, делала божественные досуги нескончаемыми. Так как небо, Олимп не представляли для богов чего-либо привлекательного и нового (народная фантазия, даже греческая, ничего не могла здесь придумать), их манили земные развлечения. Вмешиваясь в людские судьбы и дела по любым мотивам, скучающие, или влюбленные, или гневные, или одержимые тщеславием, боги сами проникались земными слабостями и оказывались во власти земных пороков. Гомер волей-неволей свидетельствует, что они были жестоки, мстительны, злопамятны, порой и кровожадны. Люди их почитали и приносили им жертвы из страха перед небесным гневом. Ничего похожего на «любовь к богу», проповедуемую христианством, и на другие идеалы христианства!

Почему же древнегреческие боги со всеми их человеческими страстями и пороками, творившие на земле все, что им вздумается (но в пределах судьбы, Рока, стоящих выше воли богов), совершенно безнаказанно, почитались людьми столь высоко, воплощая в себе тот или иной их идеал? Ответ прост. Потому что, как это было во всех религиях, не боги создали людей, а люди вообразили, придумали своих богов, вначале, вероятно, в зооморфном, а позже в антропоморфном обличье. По известному мифу Девкалион творил людей, бросая за спину камни, но это произошло уже после всемирного потопа, погубившего всех людей, кроме этого любимца богов, его жены Пирры и сына Эллина — эпонима всего греческого народа. Здесь определенно сказывается влияние легенд Востока: люди первых земных поколений были столь плохи, что богам пришлось всех утопить. Только новые люди сумели воздать должное старым богам, превратить их в своих кумиров.

Из самих песен «Илиады» следует, что понятия о Добре и зле, о нормах поведения людей в личных и общественных отношениях у древних греков отличались не только от современных взглядов на эти вещи, по и от принятых в средневековье и в эпоху Возрождения. У Гомера, как уже говорилось, мужскими добродетелями считались прежде всего физическая сила, ловкость, храбрость, находчивость, военная и житейская хитрость, отличное владение оружием. Наиболее почитаемые и любимые герои греческой древности, постоянно общавшиеся с богами и ими поддерживаемые, рисуются, в сущности, как настоящие разбойники, не стесняющиеся любых средств для достижения своих целей. Похищение женщин и насилие над ними, открытый грабеж, поругание вражеских святынь, мародерство, культ корысти — все это находит поощрение со стороны милостивых богов, вызывает восхищение у смертных — соучастников, родственников героев или зрителей совершаемого, в Гомеровых песнях еще совсем мало отличающихся от первобытных варваров. Нет, все это нимало не смущало древних, не смущало и народных певцов, скорее вдохновляло их.

На этот счет мы имеем у Гомера наивно-простодушное признание, если не хвастовство царя Одиссея:

Не кажется удивительным, что древние греки знали на деле пресловутое шутливое правило или совет — «ищите женщину», открытые, возможно, еще в эпоху матриархата и пещерного быта. Сам гомеровский эпос — история событий, начавшихся еще за пределами песен «Илиады» гневом не Ахиллеса, а сильнейших на Олимпе двух богинь, которых царственный пастух Парис не признал прекраснейшими. Первым поводом к Троянской войне в древнегреческих легендах была измена Елены своему мужу, Менелаю, но настоянию и при содействии Афродиты. Множество других мифов связано изначально с женщинами. Вместе с тем Гомер рисует нам вполне бесправное положение женщины в Древней Греции, как в семье, так и в обществе, особенно тяжкую долю униженных и оскорбленных пленниц. Все это, однако, не мешало древним видеть в числе главных божеств олимпийского пантеона Геру, Афину, Деметру, Артемиду, Гестию, олицетворявших плодородие, покровительство браку и семейным узам, искусство ремесел и всех домашних работ, даже военное искусство (Афина), целомудрие (Афина, Гестия, Артемида). Более поздние поколения богинь, более поздние культы их отдают возрастающее предпочтение любви, эросу, во главе их стоит образ и культ Афродиты. Но и в мифах героического периода женщины выступают как жены и любовницы, как «предметы» роскоши и раздоров на этой почве, женская красота является всеобщим культом, обладание красивой женщиной — целью подвигов. Жизнь в наилучших природных условиях Средиземноморья при обилии даров земли и моря, полнокровность, здоровье духа и тела сделали древних греков страстными потребителями жизненных благ, и наивысшего из них — обладания прекрасными женщинами, чего они не могли не отнести также к вящему благополучию, к блаженству своих богов.

Отнюдь не добродетельные и высоконравственные, с нашей современной точки зрения, а злые, жадные, завистливые, тщеславные, жестокие боги Древней Греции были вполне, совершенно достойными носителями своего олимпийского престижа в глазах людей того времени. Эти боги обладали как раз теми качествами, которые древние греки ценили в себе выше всего остального. Убийство ближнего без всяких или без достаточно полезных убийце оснований, как это видно во многих мифах, расценивалось как безрассудство, а не как аморальное действие. Вот снисходительный, даже сочувственный отзыв Гомера об одном из ахейских вождей:

Героям прощалось все за их родословные, восходившие обычно к богам, или, как мы теперь говорим, за давностью преступления. В то же время вина (по не грех в христианском понимании, грозящий гибелью самой человеческой душе) за кровосмешение, отцеубийство, вообще убийство, неоправданного корыстью, клятвоотступничество, кощунство была общепризнанна, осуждалась и, безусловно, принималась общественным сознанием даже ранней, героической античности как нравственное зло.

Лицемерие и ханжество были совершенно чужды сознанию гомеровских людей. Древние эллины презирали условности. Искренность, полудетская непосредственность восприятия и выражения, каких бы предметов они ни касались и в какой бы грубой, кажущейся нам примитивной, форме ни воплощались, в большой мере раскрывают перед нами тайну несравненного обаяния древнегреческого мира, как выдуманного людьми того времени, так и реального, в котором они жили.