Николай Флоренсов - Троянская война и поэмы Гомера

Здесь обратим внимание еще раз на то, что как сказание о Троянской воине «Илиада» не имеет ил начала, ад конца. Недавно советский ученый и писатель В. Шкловский обратил внимание на то, что большинство величайших произведений мировой литературы не имеют конца, они как бы свободны, готовы для продолжения. Примеры из русской классики: «Евгений Онегин», «Война и мир», «Братья Карамазовы» и многое другое. Такова и «Илиада» Гомера.

То же самое можно увидеть и в «Одиссее». Поэма начинается не каким-либо ярким событием или эпизодом. Нет, Одиссей уже давно, странствуя по свету после гибели Трои, потеряв свой корабль, томится на острове у нимфы Калипсо, силой удерживающей его у себя. Иными словами, «Одиссея» начинается продолжением повествования о странствиях Одиссея. Конец поэмы выглядит на первый взгляд как полное благополучное завершение жизни и страданий царя Итаки: назойливые и бесстыдные женихи его верной жены, Пенелопы, истреблены все до единого, старые слуги рады своему хозяину. Сам Одиссей в объятиях жены, отца и сына, начавшийся было бунт горожан подавлен с помощью богини Афины. Вместе с тем из пророчества известно, что Одиссею предстоят новые испытания и странствия, покуда он не увидит людей

и пока не встретит он путника, который примет весло на плече Одиссея за какую-то лопату. Это место в «Одиссее» не поддается полной расшифровке, можно лишь предположить, что ее герою суждено достичь края ойкумены и обстановки, совершенно чуждой жителю приморско-островной Эллады. И вот только на этом пределе земли Одиссей закончит свои странствия. Теперь в литературе слово «одиссея» употребляется иной раз для обозначения длительных и далеких путешествий вообще.

Вернемся к «Илиаде» в плане некоторых сравнений ее с «Одиссеей». Уже среди древнегреческих ученых господствовало убеждение, что первая составлена раньше второй, но одним и тем же поэтом Гомером. Существенная разница между ними не подчеркивалась, но, будучи очевидной, относилась на счет содержания обеих поэм, действительно очень несходного. Предполагалось еще, что «Илиаду» создал молодой, а «Одиссею» — старый Гомер. При всем том следует помнить, что сличение текстов, выражений, эпитетов, как и выявление каких-то противоречий между обеими поэмами (а такие противоречия действительно существуют) для тех или иных целей, имеет, вообще говоря, смысл только при использовании оригиналов обеих поэм, записанных на древнегреческом языке, да еще, как уверяют ученые-лингвисты, на староионийском диалекте, Мы же имеем дело с переводами «Илиады» и «Одиссеи» на русский язык, сделанными разными людьми и в разное время.

«Илиада» переводилась на русский с древнегреческого трижды: известным поэтом пушкинской поры Н. И. Гнедичем в начале XIX в., менее известным поэтом второй половины XIX в. И. М. Минским (Виленкиным) и писателем В. В. Вересаевым. «Одиссея» переводилась на русский язык, как уже говорилось, дважды: знаменитым учителем и современником А. С. Пушкина В. А. Жуковским с помощью немецкого подстрочника и В. В. Вересаевым с древнегреческого. По поводу первых переводов Н. И. Гнедича и В. А. Жуковского отметим замечание в Словаре Брокгауза и Ефрона: эти переводы хорошие, но устаревшие. Действительно, со времени обоих переводов прошло около полутора столетий, время немалое. Но, задумываясь над замечанием Словаря, нельзя не вспомнить о других художественных переводах, в частности наших русских классиков, переводах столь же далеких от нас по времени, но ни в чем не утративших совершенства. Достаточно назвать только одни «Горные вершины» Гёте в переводе Лермонтова. Ну, а если оригиналам поэм Гомера более двух тысяч лет, не устарели ли они сами и в каком смысле устарели? Думается, что в разбираемом случае более всего устарел отзыв в названном Словаре.

Дело и в том, что Н. И. Гнедич перевел «Илиаду» на русский язык не только размером оригинала, гекзаметром, но и еще допуская старославянские обороты речи, широко принятые в литературном языке докарамзинского периода. Вот примеры:

Или:

Эти многочисленные в «Илиаде» обороты речи и слова «под старину» сообщили «Илиаде» как раз то очарование, тот аромат далекого, былинного прошлого, которые так оцепили современники Гнедича. Ведь и сам Гомер рассказывал о событиях далекого прошлого и подчеркивал это, и ему самому понадобились, как вдохновенному художнику слова, «древние словеси». Сейчас в гомероведении совершенно однозначно решен этот вопрос: язык поэм Гомера был архаичен уже для его времени, выходит, устарел для этого времени (!). Поэтому Минский и Вересаев решили сделать свои переводы современным литературным языком. И сделали. Возможно, для простой популяризации Гомера это было полезно. В школьно-образовательном смысле полезно для знакомства с Гомером. Но не для приближения, скорее наоборот, для удаления от духа оригинала. В смысловом и формальном отношении они, конечно, точны.

Вспомним, наконец, отклик Пушкина на перевод Гнедичем «Илиады»:

В. А. Жуковский, как отмечалось, переводил «Одиссею» с немецкого подстрочника, сделанного школьным учителем Гроссгофом, которого поэт называл «великим эллинистом». При этом Жуковский кое-что знал и по-древнегречески и оригинал «Одиссеи» имел перед собой. В переводе Жуковского также имеются славянизмы, по их меньше, чем у Гнедича, и «Одиссея» нашего великого поэта-романтика читается как-то проще, облегченнее, что зависит также от самого стиха, менее упругого и твердого, чем стих «Илиады». Кажется, что романтически-приподнятый эмоциональный талант и высокая поэтическая индивидуальность Жуковского чем-то помешали ему приблизиться к Гомеру, к его «медным» стихам. Гнедич, всей душой ощущая эту языковую медь, по выражению Пушкина, с Гомером «долго беседовал один», тем самым полнее и глубже погружаясь в поэтическую стихию «Илиады».

Огромным художественными достоинствами отнюдь не ограничивается значение «Илиады» и «Одиссеи». Это памятники глубокой античной старины в прямом смысле слова. Попробуем подойти к ним иначе, чем просто к поэмам.

Перелистайте одну-две песни «Илиады» и обратите внимание на то, что, возможно, раньше не замечали или принимали как должное в общем стихотворном потоке.