Маргарет Римшнейдер - От Олимпии до Ниневии во времена Гомера

Одиссей снабдил плот мачтой и рулем, стянул пазы ивовыми прутьями и, чтобы он не перевернулся, положил для балласта лесину. Для паруса богиня дает ему холст из своих запасов, веревки и канаты. И вот готовый корабль с помощью рычагов спускается на воду. На строительство плота Одиссею и богине понадобилось четыре дня. А весь пятый день они готовили запасы в дорогу (Одиссея, V, 234 сл.). Эту последнюю деталь не упустил бы ни один сочинитель романов.

Из описания мы узнаем не только как выглядел, но и как строился лагерь Ахилла. То же относится и к жилью Евмея. Между «Илиадой» и «Одиссеей» нет ни малейших различий, когда речь идет о технических вопросах. Такие подробные описания теперь считают признаком примитивного рассказа. Но у Гомера этот недостаток следует отнести не за счет слабой литературной техники автора. Дело здесь в страстном увлечении Гомера техникой в прямом смысле слова.

Это вовсе не означает, что технические возможности в гомеровское время выросли. Уже во II тысячелетии до н. э. человек освоил технику, поражающую нас и по сегодняшний день, хотя тогда мало кого интересовал сам процесс изготовления вещей. Властителей занимали главным образом результаты. Могли, например, соединить озеро с морем с помощью туннеля, пробитого через скалы. Причем надписи об этом молчат. А когда Езекия в Иерусалиме построил водопровод, то он не утверждал, как это делали в своих анналах другие цари, что сам сотворил подобное чудо. В оставшейся после него надписи можно прочесть следующее:

«Вот что было при проломе, когда проходчики еще поднимали кирки друг против друга и когда еще оставалось пройти три локтя, стал слышен голос одного кричащего другому, так как трещина образовалась в скале справа. А в день завершения пролома проходчики ударили друг против друга, кирка против кирки, и потекла вода из источника в пруд на расстоянии 1200 локтей. И 100 локтей была высота скалы над головою проходчиков».

Египетские фараоны руками своих подданных построили гигантские пирамиды. Мы не можем сейчас точно сказать, как это было можно сделать при технических средствах того времени. Синаххериб, современник Езекии, фанатичный приверженец техники, показывает нам на своих рельефах не законченные дворцы, а процесс их строительства.

Раздробив изображение на множество картин, художник рисует, как везут по суше и по воде от каменоломен до самой Ниневии огромные фигуры, предназначенные к установке у ворот дворца. От его внимания не ускользнули даже мельчайшие технические детали. Историк должен быть благодарен за это тому самому Синаххерибу, в котором никто, даже его сыновья, не могли усмотреть ничего достойного похвалы. Синаххериб не использовал в своем войске пленных для постоянных войн, как это делали его предшественники. Он нашел им иное применение. Хетты строили ему корабли, финикийцы и кипрские греки служили на них матросами. С эламитами, которые когда-то сумели удрать от него на своих кораблях, он хотел бороться их собственным оружием и решил для этого перетащить часть кораблей по суше из Евфрата в Тигр. Вся эта затея окончилась неудачей, но благодаря сохранившимся изображениям мы можем получить точное представление о кораблестроении того времени.

Синаххериб построил канал, который проходил через многочисленные долины. По нему столица получила свежую воду из горных источников, находившихся от нее в пятидесяти километрах. Рассказ о строительстве канала не производит на нас, знающих римские акведуки, большого впечатления. Не нужно, однако, забывать, что римляне использовали опыт строительства подобных сооружений на Востоке, где тоже умели рыть каналы, таким образом, чтобы разница в уровнях позволяла воде течь в нужном направлении.

Синаххериб знал, откуда брать понимающих в технике специалистов. Этим, по-видимому, объясняется дружба самого мстительного и беспощадного из всех ассирийских властителей с его исконными врагами — урартами: ведь среди них как раз и были нужные царю люди. Жители горных стран Малой Азии, вплоть до самых восточных ее областей, всегда славились умением пробивать скалы и работать с камнем. Поэтому находит свое объяснение легенда о том, что Семирамида с ее висячими садами была урартской царицей, а все каналы и скальные сооружения в Урарту построены в ее царствование. Впрочем, скорее всего царица Шамурамат (Семирамида) просто хорошо понимала, что выгоднее жить с северными соседями в мире, так как было чему у них поучиться.

Возможно, Синаххериб был не более мстительным и беспощадным, чем его предшественники. Величайшие его злодеяния обусловлены только его технической одержимостью. Так, он разрушил Вавилон, который щадили все его предшественники, скорее обогащавшие город, чем разорявшие. Складывается впечатление, что Синаххериб превратил Вавилон в развалины только для того, чтобы, подобно разрушившему Трою Посейдону, испытать могущество техники, попытаться смыть руины водой специально построенных каналов. Однако тут поднялась буря негодования. Жрецы и их сторонники из знати не смогли понять практического значения этих грандиозных испытаний технических возможностей каналов. Здесь уместно вспомнить способ, при помощи которого Посейдон разрушил лагерь ахейцев. Он тоже прорыл каналы, используя для этого, благодаря своим божественным возможностям, восемь рек. Разве это могло быть просто выдумкой? Наш Посейдон, без сомнения, современник Синаххериба. При этом нам не важно, являлся Синаххериб прообразом гомеровского строителя или наоборот. Последнее тоже не исключается.

В то время было модно заводить зверинцы и разводить экзотические растения. В дворцовом парке Синаххериба не только разгуливали по газонам серны и косули, там рос и хлопок. Для чего? Для развития экономики страны? Отнюдь нет. Разведение хлопка ограничивалось только парком царя. Синаххериб просто хотел понять, как из растений изготовляют ткани для одежды.

Предшественники Синаххериба не решались подыматься на высокие вершины. Возможно, потому, что это было трудно и рискованно, тем более что человек с годами полнеет и становится тяжелым на подъем. Но, может быть, можно найти более легкий способ? Например, сесть в носилки, чтобы тебя донесли почти до самой вершины, а там, «подобно козочке», пробежать последние несколько метров, опуститься на камень и отхлебнуть из походной фляжки. Сверху приятно полюбоваться видом расстилающихся внизу долин. Царь считает, что такой подъем должен войти в анналы. Пускай это не техническое и даже не спортивное достижение, но оно выражает то же стремление царя — повелевать не только людьми, но и природой. (Это все равно что теперь сесть в космический корабль и полететь на Луну. Во всяком случае, побудительные причины были бы теми же самыми.) Удивительно только, что Синаххериб не оставил своего изображения на вершине, подобно тому как современные альпинисты водружают там вымпелы. Он не упустил бы такого случая. По-видимому, у каменотесов, которых не поднимали, как царя, на носилках, уже не хватило для этой работы сил.