Иван Клулас - Повседневная жизнь в замках Луары в эпоху Возрождения

Ночи напролет в замках и деревнях рассказывали печальные, сентиментальные или вольные истории. Прекрасные примеры таких живых и остроумных, любимых всеми разговоров мы найдем в произведении Ноэля дю Файля «Деревенские шутливые беседы» (дословно: «Деревенские разговоры и бредни»), изданном в 1547 году. Этот автор перечисляет книги, которые обычно хранились в шкафу сеньора: Библия, «Деяния четырех сыновей Эмона», «Ожье Датчанин», «Мелюзина», «Календарь пастуха», «Золотая легенда» и «Роман о Розе».

Список, составленный позже сеньором де Губервилем, подтвердил этот выбор, но наряду с «Календарем пастуха» и произведениями Нострадамуса там также фигурирует популярный в ту эпоху «Амадис Галльский».

После полного забвения в XV веке вновь снискали милость читателей старые рыцарские романы: за 1478–1549 годы было напечатано и часто переиздавалось семьдесят девять таких романов. Это были переложенные прозой старинные героические поэмы, но в более грубой форме и с непристойными, а иногда и неуважительными эпизодами по отношению к личности короля, чаще всего представляемого Карлом Великим. Тон задала Италия своей комической эпопеей «Морганта», сочиненной во Флоренции Луиджи Пульчи в 1466–1483 годах. Это гротескная повесть о том, как Роланд взял в спутники доброго и наивного великана. Благосклонностью французских читателей пользовались и другие героико-комические итальянские поэмы: «Влюбленный Роланд» Маттео Боярдо, изданный в 1482 году, «Неистовый Роланд» Ариосто, рассказывающий историю любви Роланда и языческой принцессы Анжелики, изданный в 1516 году в отрывках, а в 1532-м — полностью.

Среди старых произведений, обновленных на потребу моде, во Франции выделялось четырнадцать романов каролингского цикла, в частности, «Деяния четырех сыновей Эмона», «Ожье Датчанин», «Гюон Бордоский», «Жирар Русильонский»; четырнадцать других из циклов романов Круглого стола, называемых также Бретонским циклом, среди которых, кроме «Тристана», «Ланселота Озерного», «Жирона Галантного», «Персеваля Галльского», выделялся роман «Персефорест», настоящая энциклопедия рыцарских обычаев.

Читателей очень привлекали эти выдуманные и невероятные истории, полные фантастических эпизодов и заканчивающиеся благочестивыми наставлениями в конце жизненного пути героя.

Великий Франсуа Рабле не мог оставаться в стороне от этого всеобщего настроя и создал оригинальное произведение, названное им героической поэмой о великанах Гаргантюа и Пантагрюэле. Это не только пародия на рыцарские романы, но еще и сатирическая панорама современной ему жизни.

История Гаргантюа происходит в маленьком кантоне Турени, на родине автора, появившегося на свет в 1494 году в Ла Девиньере, совсем недалеко от Шинона. Телемская обитель [113] Телемская обитель — от грен, слова «телема» — желание. откровенно напоминает грандиозные замки Луары. У подножия этого шестиугольного здания в шесть этажей, крытого тонким шифером, протекала река, а по бокам на расстоянии 312 шагов одна от другой стояли башни.

«Здание это было стократ пышнее Бониве, Шамбора и Шантильи; в нем насчитывалось девять тысяч триста двадцать две жилые комнаты, при каждой из которых была своя уборная, кабинет, гардеробная и молельня, и каждая из которых имела выход в большой зал. Башни сообщались между собой изнутри и через жилой корпус при помощи винтовых лестниц, ступени которых были сделаны частью из порфира, частью из нумидийского камня, частью из мрамора-змеевика; длина каждой ступени равнялась двадцати двум футам, высота — трем пальцам, от площадки к площадке вели двенадцать таких ступеней. На каждой площадке были две прекрасные античные арки, откуда шел свет и которые вели в ажурные лоджии, по ширине равные лестнице, а лестница поднималась до самой кровли и увенчивалась павильоном. По таким же точно лестницам можно было с любой стороны пройти в большой зал, а из зала — в жилые помещения [114] Здесь и далее перевод цитируется по книге: Франсуа Рабле . Гаргантюа и Пантагрюэль. Перевод с французского Н. Любимова. M.: Художественная литература, 1966. ».

«Портрет» Телемской обители — вылитый «портрет» Шамбора. Внутренний двор украшен алебастровым фонтаном, а галереи — разными редкостями, например шкурами и рогами животных.

На внешнем дворе находились ристалища, ипподром, театр, бассейн с «изумительной» водой, залы для игры в большой мяч, стрельбище. Наконец, «у реки был разбит красивый сад для прогулок с зеленым лабиринтом посредине», далее — «сад, где росли всевозможные плодовые деревья, рассаженные по косым линиям», и большой парк, «где была пропасть всяких зверей»; рядом имелись службы, соколиный двор и псарня.

«Все залы, покои и кабинеты были убраны коврами, менявшимися в зависимости от времени года. Полы были застелены зеленым сукном. Кровати — вышитыми покрывалами. В каждой уборной стояло хрустальное зеркало в усыпанной жемчугом раме из чистого золота, и такой величины оно достигало, что человек виден был в нем во весь рост. Перед залами женской половины находились помещения для парфюмеров и цирюльников, через руки которых непременно должны были пройти мужчины, навещавшие женщин. Парфюмеры каждое утро доставляли в женские покои розовую, апельсинную и миртовую воду и вносили туда драгоценные курильницы, от коих исходил дым всяческих благоуханий».

Дамы одевались в ткани ярких расцветок и носили белье пунцового цвета, а обувь — из ярко-красного, алого или лилового бархата. Мужчины тоже щеголяли в драгоценных тканях, а к поясу пристегивали клинки — «у каждого на боку шпага с золотым эфесом, с золотым острием филигранной работы, в бархатных ножнах одного цвета с панталонами». Все носили великолепные украшения. Известно, что девиз, написанный над вратами этого любопытного аббатства, гласил: «Делай что хочешь». Создается впечатление, что Рабле был восхищен и очарован роскошным образом жизни в замках Луары так же, как и его современники.

В третьей и четвертой книгах «Пантагрюэля» (1552) интонация повествования полностью меняется и начинается своеобразный пространный рассказ о путешествиях по новым странам мира и по новому миру идей эпохи Возрождения. Там содержится намек на экспедиции Жака Картье на остров Святого Лаврентия и в Канаду (1535–1536) и на экспедицию Роберваля (о нем также рассказывается в 67-й новелле «Гептамерона»). Рабле не только удовлетворяет любопытство своих современников, но и блещет вольным и сатирическим остроумием. Его живая речь, яркая, необычайно богатая неожиданными словечками и оборотами, позволяет представить себе беседы «с размахом», те самые, что ведутся в замках Луары, — оживленные, ученые, вызывающие восторг и у сеньоров, и у их приближенных, приобщающие к подлинной единой культуре.