Иван Клулас - Повседневная жизнь в замках Луары в эпоху Возрождения

Зимой 1580/81 года королева-мать снабжала своего претендента деньгами. Не имея возможности остановить испанское вторжение в Португалию, она поручила своему дальнему родственнику Филиппу Строцци возглавить морскую экспедицию на Азорские острова, принадлежавшие Португалии. Она открыто приняла в Блуа в апреле 1581 года графа Вимьоза, представителя дона Антонио, с почестями, подобавшими послу правящего принца. Екатерине было обещано, что, как только претендент на трон восстановит свою власть в Лиссабоне, в виде вознаграждения она получит в собственность огромные территории в Бразилии. Но в июле 1582 года испанский адмирал Санта-Крус истребил французско-португальский флот, а с ним — и мечты королевы-матери.

Неудача усилила при дворе могущество происпанской «партии» с Генрихом Лотарингским, герцогом Гизом во главе. В борьбе с лотарингцами король Генрих III мог рассчитывать, конечно же, на преданность своих фаворитов, а также на знатных сеньоров, которых в 1578 году он посвятил в новый орден Святого Духа, учрежденный главным образом в целях охраны королевской персоны. Вскоре другая личная охрана была создана из гасконских бреттеров: отряд Сорока Пяти, которому предстояла чрезвычайная роль во время вторых Генеральных Штатов в Блуа. Теперь, считая себя в безопасности, король мог в периоды между приступами набожности и курсами лечения на водах, удалявшими его от двора, предаваться развлечениям, особенно в компании своего шута Шико. Этот небольшой тщедушный человечек был выходцем из скромной семьи в Ажане, и на самом деле его звали Антуан д'Англарец. Будучи епанченосцем государя, он понравился ему своими шутками и в 1574 году получил должность кастеляна замка Лош с 360 ливрами жалованья. Позже он женился на уроженке Турени и приобрел там дом и виноградники.

Особую группу, неизменно поддерживавшую государя, составляли итальянцы. Во время царствования Генриха III их можно было встретить повсюду. Для наглядности сравним состав персонала различных служб королевского дома. Так, в 1574 году королевская капелла насчитывала 155 человек, из них — 18 итальянцев, в 1584 году — 200 человек, из них — 23 итальянца. Так же обстояло дело и с камермейстерами: в 1574-м их было 136, из них — 23 итальянца; в 1585-м — соответственно 181 и 23.

Из 81 человека, составлявших штат короля в 1574 году — среди хлебодаров, виночерпиев, стольников, резавших мясо, — 9 итальянцев. Еще больше их было среди камердинеров — 27 из 106 в 1574 году; 26 из 144 в 1584-м. В королевских конюшнях служило много итальянских шталмейстеров, пользовавшихся доброй славой. И, наконец, примерно две трети медиков королевы-матери прибыли из Италии.

Помимо службы при дворе, итальянцы играли важную роль в управлении королевством. Рене де Бираг, миланец — канцлер Франции. Альбер де Гонди, флорентиец — маршал де Рец, главнокомандующий галерами. Луи Гонзага, брат герцога Мантуи, был доверенным лицом у государя. Филипп Строцци, дальний родственник короля, был французским генерал-полковником от инфантерии и унаследовал, благодаря расположению королевы-матери, должность своего отца, маршала Пьетро Строцци. Орацио Ручеллаи, флорентийский банкир, и его барт Аннибале, епископ Каркассонский, играли важную роль в дипломатических отношениях с папством и католическими державами. Другой флорентиец, придворный банкир Лодовико Каттани да Дьячетто, прозванный «Адъяцет [172]», сделал невероятную карьеру: советник, нотариус и секретарь короля в 1578 году. За службу ему было пожаловано дворянство, затем он купил должность королевского дворецкого, потом за 40 тысяч ливров прикупил графский титул вместе с графством Шатовиллен в Шампани, и, наконец, посредством денег и драгоценностей добился руки Анны д'Аквавива — дочери неаполитанского герцога д'Атриа. Свадьба состоялась 11 февраля 1580 года, и весь двор гулял на этом великолепном маскараде. Другие банкиры, выходцы из семьи Лукки, Сципионе Сардини и Себастьяно Дзаметто, занимали видное положение среди приближенных короля. Сардини женился на Изабель де Лимейль, которую незадолго до этого соблазнил принц Конде. Браков придворных-итальянцев с французской знатью заключалось все больше.

Преклонение перед итальянской культурой способствовало сближению французов с итальянцами. При дворе возникла мода на итальянских поэтов, несмотря на все возрастающую популярность французской поэзии благодаря Плеяде. Бартоломео дель Бене и Джакопо Корбинелли, чтец короля Генриха III, были очень близко знакомы с французскими литераторами. Французский двор развлекался на «заальпийский» манер. Во время маскарадов наряжались в костюмы персонажей комедии дель арте — Дзани (шута), Арлекина (скомороха), Панталоне (паяца), капитана Кокодрильо и капитана Руина, инженю Изабели (простодушной девицы). После актерской труппы «Джелози» перед государем и королевами стали приезжать играть и другие труппы — «Конфиденти», «Раккольти». Основными сюжетами этих импровизированных комедий были интриги и измены, со временем пьесы стали играться по сценарию. Так, в «Анжелике» Форнариса, поставленной перед Генрихом III, молодая девушка по имени Анжелика сумела отвадить испанского капитана Кокодрильо, за которого мать хотела выдать ее замуж. Для этих комедий характерны постоянные насмешки над испанцами, при этом неизменно подчеркивалась их напыщенность, и восхищение итальянской кухней, блюда которой слуги в своих монологах перечисляли со смакованием — лазанья, жареная телятина и фазаны, каплуны и торты. Кроме того, в спектаклях не избегали и неприличных сцен, сопровождавшихся весьма «живым» языком к бурной радости зрителей.

Также был в моде другой вид театрального искусства — пастораль, диалог между несколькими персонажами с очень простым сюжетом в основе. Возможно, именно «Джелози» поставили в Блуа «Аминту» Торкватто Тассо, изобразившего нереальный мир галантных пастухов. «Конфиденти» сыграли пастораль Росси «Фьямелла», причудливую поэму, смешавшую все стили, в которой заколдованные волшебником пастухи соблазняли нимф. Наряду с этими опусами ставилось много добротных пьес в жанре трагедии. Робер Гарнье, близкий к королеве-матери, написал пьесу «Евреи», в которой изображался царь Седекия, забытый Богом и побежденный Навуходоносором из-за того, что отступил от веры. Но король побоялся, что партия Гизов заставит публику увидеть в этой пьесе намек на его отношения с Лигой, и не разрешил играть пьесу при дворе.

Организовать театральное действо было несложно.

Так, в Блуа «Джелози» играли в главном зале Генеральных Штатов. Совсем по-другому дело обстояло с хореографическими спектаклями, требовавшими особого убранства — специальных декораций и обстановки, а также роскошных костюмов. Так было, когда Бальтазар Божуайё во время свадьбы герцога Жуайеза ставил балет. Дтя короля и королев по их распоряжению ставили музыкальные спектакли, сопровождаемые пением и игрой на лютне. Некоторые исполнители были очень знамениты: например, кастрат Ле Руа из королевской капеллы и Жирар де Больё — его камердинер, обладавший великолепным басом. Самые известные композиторы того времени — Гийом Костеле, Клод Ле Жён, помощники капельмейстера королевской капеллы Никола Милло и Этьен дю Корруа, а также итальянец Карубель, королевский скрипач.