Олаф Брок - Диктатура пролетариата

Ещё один пример из области журнальной деятельности. Одна фирма начала выпускать чисто библиографическое издание «Среди книг». Но, когда упомянутый неусыпный страж обнаружил в первом напечатанном номере не только заглавия книг, но и их краткое содержание, публикацию немедленно остановили. Уже готовый номер из любезности разрешили выпустить. У меня он есть, и мне следовало бы, наверное, привести часть тех опасных заметок о содержании книг – смех бы пронёсся, подобно очищающему ветру; но это заняло бы слишком много места. Основная суть безумия такова: замечания о книгах либо носят рецензирующий характер, либо, по крайней мере, легко могут приобрести таковой – но написание подобной критики нельзя доверять никому, кроме членов партии, проверенных марксистов… Такого рода журналы, следовательно, не могут быть разрешены…

Перейдём теперь к издательской деятельности в целом, представляющей собой интересную область для исследований, касающихся России диктаторского режима. Позвольте мне поделиться кое-какими сведениями, собранными по большей части в Москве. Согласно принципу, коммунистическое государство должно провозглашать ликвидацию частной издательской деятельности. Соответственно, весь капитал таких фирм был конфискован, в частности книги. Добавлю, что «право авторской собственности» тоже сначала было отменено, в том числе официально. «Однако это не касалось ныне живущих писателей, – объяснил мне профессор коммунизма Энгель, – и решение действовало только короткое время». Теперь право литературной собственности является также наследственным, оно переходит к вдове и детям.

Вопрос частной издательской деятельности, однако, всегда вызывал у большевистских лидеров особые сложности и сомнения. Ведь большинство из них – бывшие литераторы, они работали у издателей и вместе с ними, в самые трудные времена своей жизни существовали благодаря их помощи, знают им цену и питают «в своём сердце» некоторую симпатию к этим людям и этим учреждениям, без которых многим из них не раз пришлось бы тяжело. Не знаю, насколько большую роль всё это сыграло, но упомянутые предприятия не «национализировали», а «муниципализировали» – как сообщили в самом издательском мире, никто никогда не понимал и до сих пор не понимает, что, собственно, должно обозначать это понятие. Оно осталось стоять вопросительным знаком – как и многое другое в программах и решениях большевиков.

Вследствие обратного движения в экономической политике частные издательства в некотором отношении получили свободу – как говорилось, с сохранением муниципализации. Деньги и книги издательствам, правда, не вернули, только право издавать – с определёнными ограничениями. И в то же время продолжение издательской деятельности являлось обязанностью.

Крупные издательства, как, например, знаменитое издательство Сытина в Москве, оказались не в состоянии снова встать на ноги. Покупательная способность частных лиц была практически на нуле. Библиотеки и общественные собрания книг за пределами крупных городов, которые были взяты под государственный контроль и снабжены в большом количестве конфискованными у издательств книгами, при нынешних тяжёлых экономических условиях пришли в полный упадок, были ликвидированы, исчезли. Только крупные национальные собрания, принадлежавшие университетам, Академии наук, библиотеке Румянцева и т. д. по-прежнему оставались. Но их слишком мало для крупных продаж, и даже у них бюджет был жалкий.

Остались поэтому только небольшие издательства, в Москве их насчитывалось около полудюжины. И, чтобы иметь право существовать в качестве фирмы, они должны продолжать свою издательскую деятельность. Чем и занимаются, отчасти потому, что руководители не хотят лишать работы сотрудников – в высшей степени гуманные и либеральные люди, как вообще многие начальники, – отчасти потому, что последние думают о перспективах и знают, что не так-то просто основать предприятие с нуля.

Внутреннее противоречие в созданной таким образом новой системе, разумеется, должно было, как в более или менее всех «системах» российского большевизма, сразу обнаружиться. Один мой друг из издательской сферы напечатал книгу, указав на ней название своей фирмы. Сразу поднялся крик: он, мол, забыл, что предприятие ему не принадлежит, что оно «муниципализировано». Да, но что ему тогда следовало указывать на книге? – Ну как, там надо было обозначить нечто вроде: издано N., от имени, или на службе, такой-то организации… – На службе? Но я ведь не состою ни у кого «на службе», мне, ей-богу, не платят ни за какие услуги, и я сам должен нести ответственность за свои книги… Он наткнулся на людей, которым не был чужд здравый смысл. Были высказаны возражения, и частным фирмам разрешили издавать книги от собственного имени.

Однако рынок и материал для публикации столь же ограничен для этих учреждений, оставшихся от значительной издательской деятельности прежней России. В соответствии с российскими условиями, можно рассчитывать на исключительно небольшой тираж: одна, две, три тысячи экземпляров. Право на всех «классиков» государство оставило за собой. К слову, помнится, с каким восхищением в нашей коммунистической прессе говорили об огромных изданиях писателей-классиков, которых готовило и уже даже начало выпускать цветущее, развивающее культуру государство рабочих… Бедные наивные души, их так легко обвести вокруг пальца! На самом деле, выпустив произведения нескольких писателей: Кольцова, Некрасова, отчасти Пушкина и других – издание этих книг прекратили. Что касается великих авторов более позднего времени: Толстого, Достоевского и других – возникает, право, ощущение, что уж что-что, а спешка и стремление выпустить их книги явно отсутствуют; ведь их содержание частично противоречит господствующим в настоящее время догмам и доктринам. Также государство приобрело монополию на все учебники. А границы здесь, как известно, крайне нечёткие: очень просто, например, перевести в разряд учебников какую-нибудь научно-популярную книгу, один из лучших материалов для частных издательств.

Теперь государство к тому же организовало очень крупную и хорошо оснащённую издательскую деятельность, где, к счастью, многие голодные литераторы и учёные находят себе приличные должности, и которая, в частности, получает значительные субсидии. В прошлом году, как мне сообщили, эта сумма составила около двух миллионов золотых рублей, то есть миллион долларов – чтобы сделать книги дешевле, доступными для многих. Такое положение дел очень удачно для большого числа бедной молодёжи, которой просто необходима подобная помощь. Это постоянно подчёркивают с радостью мои друзья, занимающиеся частной издательской деятельностью, хотя подобное в высшей степени противоречит теориям классовой борьбы и материализма, не видящим в частном «капитализме» ничего, помимо животных инстинктов.