Пол Картледж - Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

Версия Геродота о том, как Тисамен начал работать на Спарту и стал спартанским гражданином, предполагает типично дельфийский сюжет. Он отправился проконсультироваться с оракулом по абсолютно личному и совершенно обычному делу (обретению потомства), когда жрица произнесла двусмысленное высказывание о том, что ему предопределено «одержать пять величайших побед». Он решил, что ему суждено стать победителем в пятиборье на главных атлетических Олимпийских состязаниях, и в действительности он добился победы, совершив этот замечательный подвиг! Однако на самом деле Аполлон определил ему роль официального прорицателя в пяти различных победоносных сражениях — потому что греческое слово agônes — «состязание» — может относиться равным образом как к военным сражениям, так и атлетическим соревнованиям.

Затем последовало почти комическое заключение сделки между Тисаменом и спартанцами, которые наверняка слышали об этой консультации по своей обычной «горячей линии», связывающей их с Дельфами. Они предложили ему вознаграждение, так сказать, наличные плюс расходы, в то время как он потребовал символическую цену — награду в виде спартанского гражданства. Все это произошло до 480 г., потому что только грядущая угроза персидского вторжения вместе с глубоким уважением к дельфийским предсказаниям и поддержке в конце концов убедила спартанцев предоставить Тисамену то, что он просил для себя и, очевидно, также для своего брата.

Именно таким образом Тисамен стал официальным спартанским прорицателем, возглавившим всех местных экспертов. Он давал советы царям (или регенту), командовавшим значительными армиями всякий раз, когда те прибегали к предсказаниям, совершая кровавые жертвоприношения животных. Предзнаменование военного характера было для спартанцев частью техники ведения боя не в меньшей степени, чем более очевидные физические и психологические приготовления и усилия. Божественную волю следовало испытать заранее, в том числе и непосредственно перед боем, и вновь испытать ее даже уже во время конфликта. Любой неблагоприятный знак во внутренностях жертвы мог толковаться спартанским командующим как сигнал того, что не следует вступать в бой с противником, или как необходимость прервать сражение, даже если такое действие или бездействие могло показаться с чисто земной, «рациональной» точки зрения абсолютно нецелесообразным. Следовательно, предсказатели были важными военными фигурами и всегда составляли часть регулярного командного окружения царя или штаба. И, очевидно, из-за внимания к этим священным тонкостям ведения боя Ксенофонт среди всех греков назвал только одних спартанцев «искусными мастерами [профессионалами] ведения боевых действий».

Обычно спартанцы обеспечивали надежный приток собственных религиозных специалистов — прорицателей из своей среды. Работа жрецов и весталок передавалась по наследству в нескольких семейных кланах, но, возможно, по какой-то причине обстоятельства 480 г. были таковы, что они убедили спартанцев отказаться от своей обычной ксенофобии и нарушить привычные законы о гражданстве, предоставив гражданство Тисамену и его брату. Хотя, как я подозреваю, тот факт, что они являлись аристократами из Элиды, ключевого, но ненадежного союзника Пелопоннесского союза, мог иметь почти такое же значение, как и их унаследованное искусство прорицания.

Первой из пяти побед Тисамена была битва при Платеях в 479 г., а последней — битва при Танагре в 458 или 457 г., к обстоятельствам которой мы еще вернемся. Оба сражения велись против внешних врагов Спарты — персов и афинян, но три остальные победы в некотором смысле более интересны и более значительны, потому что они были одержаны против в большей или меньшей степени внутренних врагов — в большей — в случае с мессенскими илотами и двумя мессенскими городами периэков, которые восстали после мощного землетрясения примерно в 464 г., и в меньшей степени — в случае, во-первых, тегейцев (союзников по Пелопоннесскому союзу) и аргивян (извечных врагов) и, во-вторых, аркадийцев, за исключением мантинейцев. Давайте на время оставим в покое илотов и периэков и рассмотрим две другие битвы с участием различных групп аркадских союзников.

Аркадия имела ключевое значение для управления Спарты Пелопоннесом и Пелопоннесским союзом. Аркадская Тегея, ближайший к Спарте достаточно важный polis , вероятно, стала самым первым членом того, что в будущем превратилось в Пелопоннесский союз. Географически Аркадия расположена так, что она контролировала выход Спарты из Лаконии и Мессении к северному Пелопоннесу и центральной Греции. Одним из главных методов, помимо стратегии «разделяй и властвуй», практикуемых Спартой, было стремление предотвратить объединение любого Пелопоннесского союзника с Аргосом. Поэтому объединение Аргоса с Тегеей во второй их пяти побед Тисамена сулило потенциальные беды для Спарты почти в той же степени, что и союз Аргоса с Коринфом в конце 90-х гг. IV в. Геродот сообщает нам лишь то, что битва между Спартой и объединившимися тегейцами и аргивянами произошла в Тегее в тревожной близости к родному дому. Вполне вероятна датировка сражения приблизительно около 470 г., а причинная связь с присутствием Фемистокла в Аргосе кажется более чем возможной.

Следующая победа Тисамена произошла в Дипее, также называемой Дипеис, не очень далеко от Тегеи в беспокойном южном пограничном районе Аркадии. Самым обнадеживающим знаком для Спарты здесь было то, что Мантинея, другой главный город Аркадии, решил либо оставаться нейтральным, либо сражаться на стороне Спарты. Это особенно примечательно, потому что более вероятно было бы ожидать, что Мантинея, недавно ставшая демократией (возможно, под влиянием Фемистокла) и расположенная гораздо дальше от Спарты и намного ближе к Аргосу, сохранит враждебность скорее к Спарте, как можно предположить по ее позднему прибытию на битву при Платеях. Здесь, по-видимому, мы имеем дело с внутренней борьбой между Тегеей и Мантинеей за господство в Аркадии, которую спартанцы, в прошлом мастера тактики «разделяй и властвуй», прекрасно умели использовать. Как бы то ни было, победа, благополучно одержанная спартанцами и оставшаяся за Тисаменом, названа его четвертым вмешательством, в котором после битвы при Платеях он наиболее полно раскрылся.

Землетрясение, пошатнувшее Спарту в середине 60-х гг. V в., получило бы высокий балл по шкале Рихтера, если бы древние обладали таким измерительным устройством. Сейсмологи обнаружили последствия разрушительного толчка на большом расстоянии от эпицентра. Диодор Сицилийский, писавший в I в. до н. э., но повторивший сведения главного историка IV в. Эфора, сообщил об огромных и, вероятно, преувеличенных спартанских потерях, составивших 20.000 человек. Особенно значительными они были среди молодежи (это, если соответствует истине, несомненно, должно было оказать серьезное демографическое влияние на следующее поколение). Как бы то ни было, катастрофа не помешала царю Архидаму, который унаследовал трон Эврипонтидов от Леотихида, в то время, когда надо было возглавить спартанцев в Дипее, поднять армию и сорвать прямое нападение илотов на Спарту. Но даже он все же не смог помешать илотам в Мессении, всегда более опасному достоянию, чем их лаконские родичи, устроить восстание еn masse (массовое — фр .), к которому присоединились два периэкских поселения на юго-востоке Мессении — Фурии и Этейя. В определенном смысле это был национальный мятеж и восстание низших слоев общества, эксплуатируемых в экономическом и других отношениях.