Пол Картледж - Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

Немного удивительнее то, что Спарта немедленно не отказалась от прямого участия во враждебных действиях против Персии после греческой победы при Микале, даже несмотря на то, что это неизбежно означало проведение морских операций на большом расстоянии от дома. В 479 г. Леотихид выиграл битву при Микале, командуя совместно с Ксантипом, отцом Перикла, но в 478 г., возглавляя сухопутную экспедицию отмщения и возмездия против некогда перешедших на сторону Персии фессалийцев, он был якобы пойман в своей палатке за руку или, если так можно выразиться, скорее за полный серебра рукав — неотъемлемый предмет персидского одеяния. Из-за вопиющего взяточничества и продажности его отозвали в Спарту и отстранили от дальнейшего командования. Регент Павсаний, однако, был отправлен из базы в Византии для продолжения объединенной морской операции верных греков непосредственно против Персии.

К несчастью, его самонадеянность, подозрительная симпатия к персам (кроме известных по слухам переговорах о заключении брака с высокопоставленной персиянкой, его подозревали в пристрастии к ношению персидского платья, в чем он на полтора столетия опередил Александра Великого) и вероятная некомпетентность в морском деле вскоре привели к тому, что союзники, особенно с больших островов Эгейского моря, потребовали заменить Спарту Афинами в качестве основного лидера. Спартанцы думали, что им сойдет с рук, если они просто отзовут Павсания и направят другого спартанского командующего на его место, но замена также была отвергнута, и афиняне под командованием Аристида ринулись вперед, учредив в течение зимы 478/77 г. Делийский союз. Так как морские боевые действия были значительно дороже, чем сухопутные, и требовали огромных первоначальных вложений в строительство кораблей, а также очень высоких ежедневных расходов, афиняне потребовали, чтобы их союзники внесли вклад или в виде определенного количества кораблей, или же вместо этого предоставили определенную сумму денег. Это, как замечает Фукидид, было одним из основных отличий между Делийским и Пелопоннесским союзами, и возрастающая непопулярность обязательной дани стала главной темой афинской политики, которая в течение оставшихся лет пятого столетия приобретала все более империалистический характер.

Однако Фукидид затем добавляет, что более чем обеспечением подчинения своих союзников за счет требования дани спартанцы

заботились об обеспечении их уступчивости, учредив среди них родственные олигархии.

И в древности, и в настоящее время находились те, кто хотел бы подчеркнуть якобы открытые, даже демократические черты Спарты, но что бы мы ни думали о природе и функционировании ее собственного устройства, тем не менее, Спарта последовательно, как большинство империалистических держав в истории, поддерживала недемократические или антидемократические режимы за границей, не отступая перед тем, чтобы навязать их силой упрямому большинству, если это был единственный способ обеспечить собственную безопасность и удовлетворить иностранных друзей и сторонников.

Как бы то ни было, эта политика не была свободна от риска, особенно в первые десятилетия V в., когда некоторые из спартанских союзников весьма близко от своего дома демонстрировали нежелательные знаки не только независимого умонастроения, но даже стремление копировать демократический опыт Афин. Например, есть сведения, что в течение 70-х гг. V в. аркадская Мантинея и Элида ввели некоторые демократические формы принятия решений. А великий афинский военачальник Фемистокл в течение того же десятилетия больше не проявлял интереса к ведению войны против Персии, но был очень заинтересован в том, чтобы сделать все возможное для подрыва авторитета Спарты. Наибольшую активность он проявлял, науськивая оппозицию против Спарты из своего опорного пункта в Аргосе, недавно ставшего демократическим.

Все это делало положение Спарты в Пелопоннесском союзе очевидно тревожным, к чему в реальной перспективе добавилось влияние мощного землетрясения в 465 или 464 году, потрясшее непосредственно саму Спарту и давшее толчок для столь же мощного восстания не только мессенских илотов, но также и двух мессенских городов периэков. Отрывок из последней, девятой книги Геродота прекрасно иллюстрирует природу и масштаб спартанских проблем в 70-х и 60-х гг. V в. Там он кратко излагает противоречивые истории о двух прорицателях или провидцах ( manteis ), которые происходили из Элиды, главного спартанского союзника.

Первого из них, Гегесистрата, Геродот описывает как

самого знаменитого в роде Теллиадов.

В Элиде, так же как и в других местах, прорицание, несомненно, было наследственным, семейным занятием. Он сам нанялся к персам, врагам верных греков, и служил главным предсказателем Мардония. Кажется, что он был настроен не проперсидски, а в принципе скорее антиспартански, и, возможно, поэтому был до некоторой степени демократом. Во всяком случае, однажды из-за его антиспартанских действий его захватили спартанцы и посадили в колодки в Спарте. Он был столь решителен, что ему удалось бежать, поскольку был уверен, что иначе дни его сочтены (возможно, он слышал о судьбе царя Клеомена). Он отрезал часть одной ноги так, чтобы освободить ее из колодок, и бежал. Геродот называет это «самым отважным поступком из известных нам»; довольно странно, так как это дало ему возможность служить Мардонию во время Персидских войн, но после войн спартанцы вновь поймали его на острове Закинф в Западной Греции — на этот раз ему не оставили никаких шансов и казнили его.

Другого прорицателя элидского происхождения звали Тисамен, заметное, фактически царское (как у сына Ореста) имя. Геродот внимательно передает подробности о его аристократических предках и добавляет, что он и его (неназванный) брат были двумя единственными неспартанцами, ставшими гражданами Спарты. Все древние греческие города ревниво относились к своему гражданству и нелегко давали его чужеземцам со стороны, но особо чувствительны к этому вопросу были спартанцы. Недостаточно даже было родиться спартанцем, получить спартанское гражданство можно было лишь благодаря своей личной доблести, и затем сохранить его или, скорее, не утратить по экономическим или социальным причинам. В конце 70-х гг. V в. регента Павсания обвинили в том, что он планировал предоставить спартанское гражданство илотам, и это было достаточным обвинением, чтобы повлечь его низвержение и смерть. В Лакедемоне периэки были в лучшем случае гражданами второго сорта в отличие от спартиатов. С «квалифицированной помощью» Тисамена Спарте удалось одержать пять важных побед в течение следующих пятнадцати-двадцати лет.