Елена Высочина - Образ, бережно хранимый

Н. В. ИЛЬИН. Пушкин на прогулке. 1940.

Трудно переоценить грандиозность мероприятий, способствовавших популяризации произведений поэта. Одним из выдающихся событий юбилейного года стало открытие в здании Государственного Исторического музея Всесоюзной пушкинской выставки. Она была организована по постановлению Совета народных комиссаров СССР. Многие тысячи ее посетителей могли по-новому приобщиться к наследию поэта, перед ними проходили страницы его биографии и творчества. Основные разделы выставки были посвящены отдельным периодам жизни Пушкина — детству и юности, южной ссылке, ссылке в Михайловское, пушкинской творческой лаборатории в пору пребывания в Болдине, так называемой знаменитой «болдинской осени». Особый интерес представлял для посетителей раздел «Пушкин под тайным надзором в 1826—1829 гг.». Впервые широко посетители могли познакомиться с судьбой литературного наследия поэта в царской России и в эпоху Великой Октябрьской социалистической революции.

П. П. КОНЧАЛОВСКИЙ. Пушкин в Михайловском. 1930—1951.

Интересно были оформлены экспозиции разделов: в них были представлены портреты, живописные изображения, тексты стихов Пушкина, отрывки из его прозаических произведений, приводились многочисленные документы той эпохи. Так, например, в отделе, где рассказывалось о тайном надзоре над поэтом в конце 20-х годов, возле портретов Тропинина (причем не только оригинала известного большого портрета, но и двух этюдов) помещены «резолюции» Николая I о привозе Пушкина в Москву 28 августа 1826 года. Тут же были показаны карта пути следования поэта, портрет фельдъегеря, акварель, изображавшая Николая I, работы П. Ф. Соколова и портрет А. X. Бенкендорфа. Рядом с этими иконографическими свидетельствами посетитель видел отдельные фрагменты из мемуаров современников о разговоре Пушкина с Николаем I во время аудиенции во дворце. Следовали также свидетельства С. А. Соболевского, М. П. Погодина о не дошедшем до нас стихотворении «Пророк». Все, кто приходил на выставку, получали новое расширенное представление об истории жизни поэта.

Новым и малознакомым широкому читателю было рукописное наследие. Здесь же были представлены типы пушкинских рукописей — записная тетрадь, альбом, листки, письма.. Работа над произведениями раскрывалась с помощью их планов, демонстрации черновых и беловых рукописей. Автографы и фоторепродукции рукописей воссоздавали фазы работы поэта над художественными и нехудожественными текстами. Открывалась картина титанического труда, в котором сочетались вдохновение и редкостная сосредоточенность, уменье «удерживать вниманье долгих дум». Диссонансом врывались иные «мотивы». Вот — цензурные исправления в рукописях Пушкина, пометки Николая I, переделки поэтом своих произведений. Рядом — зашифрованные тексты... Все это вносило значимые штрихи в представления публики о поэте, оставалось в памяти.

О популярности пушкинского творчества рассказывали многие разделы экспозиции: «Пушкин в эпоху Октябрьской социалистической революции», «Пушкин в творчестве советских детей», «Пушкин в музыке, театре, кино»...

Десятки тысяч посетителей выставки открыли для себя нового Пушкина. Они воочию убеждались в том, как велика и действенна роль пушкинского литературно-художественного наследия в культурной жизни советского народа. И еще такая любопытная деталь: выставка уже была открыта, а со всех концов страны продолжали поступать экспонаты. Так необъятно велик был отклик почитателей пушкинского таланта, так высказывали советские читатели дань признательной любви Пушкину.

В годы подготовки ко Всесоюзному пушкинскому празднику в издательстве «Academia» был выпущен роман «Евгений Онегин» с иллюстрациями, которые стали важной вехой на пути к постижению Пушкина советским читателем и зрителем. Известный художник Н. В. Кузьмин представил Пушкина рассказчиком, автором широчайшей «энциклопедии русской жизни». Поэт оказался, таким образом, главным героем, участником всех описанных им событий. Сорок пять пушкинских изображений на страницах книги. Целая галерея портретов: вот поэт с Онегиным, в театре. Вот вместе с Кавериным, с Дельвигом, с декабристами, с барышнями Тригорского. Он в разных уголках страны — в Москве и Петербурге, на юге, в парке Царского Села. Пушкина видим мы гуляющим, за письменным столом, в экипаже, в санях... Вот удивительный рисунок — на нем Пушкин изображен Кузьминым таким, каким представил поэта Кипренский, а портрет этот разглядывают юноша и девушка, современники художника.

В. А. ФАВОРСКИЙ. Пушкин-лицеист. 1935.

Н. В. КУЗЬМИН. Пушкин и Каверин. 1928—1933.

По признаниям искусствоведов, автор иллюстраций к роману открыл новую страницу художественной пушкинианы. В рисунках Кузьмина — особый, неподражаемый темп, «динамизм штриха, стремительная скоропись, намеренная незавершенность, оставляющая место фантазии читателя» [224] Павлова Е. В. Пушкин в портретах.— М., 1983.— С. 96. . Но еще более поражало зрителей в середине 30-х годов удивительное проникновение в характер Пушкина, чувство сопричастности жизни поэта. Это было новым в те годы. Как же создавались иллюстрации и портреты? Об этом рассказал позже сам художник. Для нас же это не просто увлекательная история, как обретал Кузьмин способность по-новому прочитывать роман Пушкина. В строках воспоминаний художника — яркий и точный рассказ о самом духе того времени. Н. В. Кузьмин в числе других деятелей искусства и ученых был членом так называемой «необъявленной Пушкинской академии». В конце 20-х — начале 30-х годов в квартире пушкиниста М. А. Цявловского или же у писателя В. В. Вересаева на дому проводились ежевечерние «пушкинские бдения». Собирались на них почитатели пушкинского таланта для «медленного чтения» «Евгения Онегина». Бывали на них писатели, художники, актеры Художественного театра. «Случалось,— отмечал Н. В. Кузьмин,— что за весь вечер прочитывали всего одну строчку. Каждое слово переворачивалось и так, и эдак, комментировалось, вызывало множество литературных, биографических, исторических ассоциаций. При неожиданном повороте иное пушкинское слово и выражение приобретало вдруг особое сверкание. Это был богатейший по сведениям и идеям курс по Пушкину... Тридцатые годы, предшествовавшие 1937-му юбилейному пушкинскому году, были отмечены особенным подъемом в нашем пушкиноведении...» [225] Кузьмин Н. В. Штрих и слово.— Л., 1967.— С. 56—58. . Художник вспоминает также, что появление в те годы каждого выпуска многотомного труда В. В. Вересаева «Пушкин в жизни» (он выходил отдельными книжками) ожидали с нетерпением, как продолжение увлекательного романа. Этой же теме была посвящена уже упоминавшаяся нами книга «Живой Пушкин» Николая Ашукина. «Меня увлекала,— писал Н. В. Кузьмин,— новизна этого активного подхода к иллюстрированию... Преодолеть, иллюстрируя «Онегина»... оперный штамп, освободить в сознании читателя роман Пушкина из-под наслоения оперных образов было одной из задач иллюстратора» [226] Там же.— С. 90. .