Игорь Волгин - Ничей современник. Четыре круга Достоевского

Достоевский добивается комического эффекта не только с помощью сюжетных ходов, но и путём создания внутренне парадоксальной речевой ситуации, когда авторское слово остро противостоит слову героя. «Мы будем пить молоко на свежей траве», – обращается Де-Грие «с зверской злобой » к «бабуленьке». Такая повествовательная техника как бы предвосхищает некоторые приёмы художественной прозы XX в. (в частности булгаковские).

Достоевский Ф. М . ПСС. Т. 28 2. С. 121–122.

Цит. (с позднейшими уточнениями) по кн.: Гроссман Л. П. Путь Достоевского. Л., 1924. С. 152.

Суслова А. П . Годы близости с Достоевским. С. 52.

В двенадцатом выпуске альманаха «Достоевский и мировая культура» (М., 1999) опубликована статья Д. Л. Башкирова «Метасемантика ветошки у Достоевского». Судя по всему, автору осталась неизвестна эта наша работа, впервые напечатанная в журнале «Октябрь» (1996. № 3. С. 172–181).

Достоевский Ф. М. ПСС. Т. 1. С. 487.

Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1956. Т. 1. С. 188.

Достоевский Ф. М . ПСС. Т. 1. С. 487.

Как сказал по сходному поводу наш современник:

Карамзин Н. М . История государства Российского: В 3 кн. М., 1988–1989. Кн. 1. Т. 1–4. Т. 2. С. 54.

Карамзин Н. М. Примечания ко 2 тому // Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 1. С. 58.

«Мне было всего лишь десять лет, – говорит Достоевский, – когда я уже знал почти все главные эпизоды русской истории из Карамзина, которого вслух по вечерам нам читал отец» (Дневник писателя. 1873. XVI. Одна из современных фальшей // Достоевский Ф. М. ПСС. Т. 21. С. 134).

Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. XI – начало XII века. М., 1978. С. 191.

Кстати, Фёдор Павлович Карамазов, как бы предвосхищая изумительную стилистику советского новояза, аттестует своего сына Ивана знаменитой впоследствии формулой «не наш человек». Заметим, что «не наш» – также одно из народных обозначений лукавого.

Кроме того, мотив похищения грешной души силами ада обыгран и в пародийной фамилии Крестьяна Ивановича – Рутеншпиц. «Шпиц» – это собачья порода: как и гётевский пудель, он может стать вместилищем сатаны. Попечительный доктор Рутеншпиц рекомендует своему пациенту некоторое развлечение: «…а вместе с тем и бутылки врагом не бывать: равномерно держаться весёлой компании». В этой связи нелишне вспомнить кабачок Ауэрбаха.

Правда, грань между воображением и явью здесь весьма условная – как, скажем, и в кошмаре Ивана Карамазова, когда автор не даёт «ясного и недвусмысленного» ответа относительно происхождения карамазовского Чёрта.

Достоевский А. М . Из воспоминаний // Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников: В 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 75.

Очевидно, не случайно местом свершения «ставрогинского греха», в котором Достоевский якобы признался И. Тургеневу (и о котором Н. Страхов поспешил известить Л. Толстого), была избрана именно баня. Независимо от того, кто являлся подлинным автором этой исторической сплетни, он тонко уловил связь между характером «самого страшного» преступления и «обстоятельством места».

Гумилёв Л. Н . Древняя Русь и Великая степь. М., 1992. С. 341. См. также: Гальковский Н . Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси // Записки Московского археологического института. Т. 18. М., 1913. С. 5–7.

Об источниках этих представлений, восходящих к детским годам писателя, см. подробнее: Волгин И. Л. Родиться в России. Достоевский: начало начал. М., 2018.

Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. М., 1989. С. 34.

Там же. С. 37.

Там же. С. 36.

С другой стороны, сама ветошка тоже в некотором роде жертва «обратной подмены». Ибо она, по-видимому, вовсе не готова к Божьему дару – чуду одухотворения. Не исключено, впрочем, что двойничество есть одно из фундаментальнейших свойств мироздания (например материя – антиматерия и т. д.). Но если так, трагедия двойника есть частный случай некой космогонической драмы.

Бердяев Н. А . Самопознание. Цит. по: В. В. Розанов: pro et contra. Кн. 1. СПб.: РХГИ, 1995. С. 254.

Суслова А. П . Годы близости с Достоевским. С. 171.

В 1990 г. в Италии состоялся посвящённый Розанову конгресс (организован Институтом языка и литературы Восточной Европы Миланского университета). В докладе Н. Каприоли (Милан) «Розанов и “Дневник писателя”» утверждалось, что главный труд Розанова – трилогию «Уединённое», «Опавшие листья» и «Мимолётное» – «можно прочитать» как продолжение «Дневника писателя» (см.: Иванова Е. В . Италия – В. В. Розанову // Вопросы философии. 1991. № 3).

Исторический вестник. 1881. № 4. С. 843.

Розанов В. В . Опавшие листья. СПб., 1913. С. 16. «Розановские “Заметки на полях непрочитанных книг”… а ещё раньше “Эмбрионы” и “Новые эмбрионы” в книге Розанова “Религия и культура” (1899, 1901), – замечает исследователь, – уже несли в себе предчувствие формы “уединённого”» ( Николюкин А. Н . Миниатюры Василия Розанова // Розанов В. В. Миниатюры. М.: Прогресс-Плеяда, 2004. С. 27–28).

Розанов В. В . Эмбрионы // В. В. Розанов. Собр. соч. Т. I: Религия и культура. М.: Правда, 1990. С. 287. Интересно сравнить эту розановскую «формулу» со строками современной поэтессы И. Кабыш: у неё она наполняется новообретённым драматическим смыслом.