Иван Беляев - Вацлав Гавел. Жизнь в истории [litres]

Я за прямые выборы. Они вовсе не должны вести к серьезным изменениям в компетенции президента или его статусе, они бы просто давали ему другой тип легитимности, чем другим высшим должностям <���…> Чем больше способов избрания на различные должности, тем пестрее и в то же время стабильнее демократия, это означает ее устойчивость перед опасностью колебаний <���…> Насколько я знаю от своих бывших коллег-президентов, прямые выборы президента везде, где они существуют, обогащают систему сдержек и противовесов. 524 524 Пожалуйста, коротко. С. 137.

Конечно, Гавел продолжал участвовать в политической жизни Чехии и высказываться по разным вопросам. Так, экс-президент неоднократно выступал в поддержку установки американской системы ПРО в Чехии и Польше. Зимой 2007 года он писал:

Значительная часть чешской общественности к открытым переговорам и партнерским отношениям с великой державой еще не привыкла. Мы тщетно вспоминали бы, когда и кто нас о чем-то подобном спрашивал. Мы готовы за пару месяцев свыкнуться с тяжело вооруженной оккупационной армией, которая завоюет нас за одну ночь, но в случае публичного запроса о том, согласны ли мы с размещением одного пассивного компонента будущей совместной обороны, мы вдруг обнаруживаем в себе долго подавлявшуюся ярость. Кто бы сегодня удержался от того, чтобы громко кричать НЕТ, если это разрешено. 525

А в интервью 2009 года он раздраженно говорит, что отказ от американского радара – это «прямая дорога к Южной Осетии» 526. И если уж говорить о Южной Осетии, то в 2008 году Гавел однозначно поддержал Грузию. Годом позже, в сентябре 2009-го, он присоединился к письму большой группы политиков и интеллектуалов (Валдаса Адамкуса, Витаутаса Ландсбергиса, Адама Михника, Даниэля Кон-Бендита, Тимоти Гартона Эша, Андре Глюксманна и других):

В то время когда Европа вспоминает о позорном пакте Молотова-Риббентропа 1939 года и готовится отпраздновать годовщину падения Берлинской стены и железного занавеса в 1989 году, мы должны спросить себя: смогла ли история действительно чему-то нас научить? <���…>

Через двадцать лет после освобождения половины континента в Европе появляются новые барьеры – на этот раз на суверенной территории Грузии. <���…>

Готовы ли мы допустить, чтобы границы одной маленькой страны менялись односторонними силовыми действиями великой державы? Готовы ли мы стерпеть фактическую аннексию чужой территории более сильным государством? <���…> 527 527 https://archive.vaclavhavel-library.org/File/Show/158060.

Отношения с Россией – это отдельная тема. Зимой 1991 года Гавел решительно высказался против кровопролития в Вильнюсе. Спустя несколько месяцев он говорил, что Борис Ельцин «имеет более твердое представление о будущем России и СССР», чем Горбачев, хотя и отмечал у Ельцина «авторитарные черты» 528. Еще через полгода на торжественном обеде в Москве Гавел заявил, что Россия «после долгих десятилетий смогла избавиться от идеологических барьеров и предрассудков» 529. Весной 1993 года в интервью японской «Емиури симбун» он назвал Ельцина «гарантией и надеждой» демократии в России 530, но уже в скором времени начал критиковать российские власти за их действия на Кавказе. В марте 1995 года Гавел говорит о неумении российского руководства своевременно решить проблему мирным путем: «Это как если бы Канада захватила провинцию Квебек и бомбила Монреаль. Это невообразимо, потому что это мир другой политической культуры» 531 531 https://archive.vaclavhavel-library.org/File/Show/159519. . Тем не менее годом позже он приветствует переизбрание Ельцина на пост президента.

Уже в октябре 1999 года Гавел говорит:

Против терроризма необходимо воевать, с этим никто не спорит, и в этом нет никакой проблемы. Проблема в том, что здесь идет война против народа во имя целостности государства, которое никогда этот народ не спрашивало, хочет ли он к нему принадлежать. Больше, чем энергия, с которой господин Путин хочет довести эту войну до победы (которая может быть только пирровой), меня пугает общенародная поддержка этой войны в России. И я тем более ценю тех россиян, которые, как, например, Сергей Ковалев, могут возвысить свой протестующий голос. 532

В мае 2000 года Гавел заявил BBC, что охотно бы встретился с Путиным и «сказал бы ему некоторые неприятные вещи и, возможно, более острым языком, чем господин Блэр или кто-то еще» 533 533 https://archive.vaclavhavel-library.org/File/Show/159981. . «Гавел, на мой взгляд, сделал очень серьезную вещь. Встретившись с людьми из оппозиции, он показал президенту Путину, что не он решает, кто в России маргинал, а кто нет», – говорила в 2007 году после встречи с чешским экс-президентом Юлия Латынина 534 534 https://www.radio.cz/ru/rubrika/demokrati/gavel-podderzhal-dejstviem-a-ne-soplyami. .

В одном из интервью 2009 года Гавел отметил, что Европе стоило бы отказаться от российского газа и не поддаваться на энергетический шантаж со стороны России 535. В 2010 году экс-президент Чехии присоединился к открытому письму против политических убийств в России 536.

В 2011 году Владимиру Путину была присуждена немецкая премия «Квадрига» – за «стремление к инновациям, общественному благу и обновлению путем действий в сфере политики, экономики и культуры». Это вызвало немалый скандал. Сопредседатель немецкой Партии «зеленых» Джем Оздемир в знак протеста покинул жюри премии, датский художник Олафур Элиассон, получивший награду годом раньше, публично от нее отказался, то же самое пригрозил сделать и Вацлав Гавел (один из лауреатов 2009-го). В результате премию Путину не вручили, и после такого удара по репутации она просто прекратила свое существование.

9 декабря того же года, сразу после парламентских выборов в России и за неделю с небольшим до смерти Гавела, его обращение к российской оппозиции напечатала «Новая газета»:

Думаю, что российское общество ведет борьбу с самой жесткой из всех известных форм посткоммунизма, с этакой особенной комбинацией старых стереотипов и новой бизнес-мафиозной среды. Возможно, политологи найдут связь сложившейся в России ситуации с нынешними арабскими революциями, но лично я слышу в происходящем прежде всего эхо крушения «железного занавеса», отзвук политических перемен 1989–1990 годов.

Поэтому я уверен, что необходимо в первую очередь убедить граждан России в том, что режим, который преподносится им под видом демократии, никакой демократией не является. Этот режим отмечен лишь некоторыми – крайне формальными – приметами демократии.

Не может быть и речи о демократии до тех пор, пока власть оскорбляет достоинство граждан, подминает под себя правосудие, средства массовой информации и манипулирует результатами выборов.