Реми Коффер - Всемирная история разведывательных служб. Том первый. 1870–1939

Я изобрел свой собственный метод. Следил за теми, кто имел чековые книжки навигационной компании. У всех пассажиров были билеты. Некоторые даже покупали продукты. Но очень быстро многие начинали туго затягивать пояс. А вот те, кто проводил свое время за спиртными напитками и швырялся деньгами, могли быть немецкими агентами. Потому что другие, настоящие беженцы, боялись за свое будущее, поэтому они были экономнее.

— Почему Аргентина так притягивала агентов?

— После прихода нацистов к власти Гитлер поддерживал очень хорошие отношения с консервативным режимом президента Аугустино Хусто. Не только потому, что было выгодно обменивать продукцию германской промышленности на продукты сельского хозяйства Аргентины, но и особенно из-за протяженной береговой линии Аргентины, которая представлялась стратегически выгодной. Там можно было разместить склады с вооружением или горючим для подводных лодок на случай войны… Абвер обладал большими возможностями. Американский историк Стэнли Хилтон, автор работы «Секретная война Гитлера в Южной Америке» (1981), оспаривает утверждение своего английского коллеги Дейвида Кана («Шпионы Гитлера», 1978), согласно которому «самые большие усилия Абвер прикладывает в Аргентине». Согласно Хилтону с точки зрения адмирала Канариса была более важна Бразилия. И все разведсети Абвера были в то время под контролем немца, принявшего бразильское гражданство, Альбрехта Густава Энгельса, он же Альфреду. Его крыша? Директор Альгемайне Элекстрицитэтс Гезелыпафт (АЭГ) в Рио-де-Жанейро.

В 1940 году разразился скандал вокруг броненосца «Граф фон Шпее». Дело это явилось доказательством тайного сговора между аргентинцами и нацистами. Командир корабля, фон Лангсдорф, отправил Гитлеру телеграмму, объявив, что скорее покончит жизнь самоубийством, чем выведет свой корабль против английских крейсеров. Мы, конечно, заполучили текст телеграммы и морская разведка Франции обладала этой информацией раньше Гитлера…

Одно вполне ясно: с середины 30-х годов аргентинская СР и Абвер действовали рука об руку.

— Как вы действовали в таких условиях?

— Ну, нужно учесть месяц плавания, во время которого я уже имел кое-кого на примете. Мы заходили в порты Амстердама, Гавра, Бордо, Лиссабона, Касабланки, Дакара.

Мы пробыли довольно длительное время и в Аргентине. Меня там и ввели в дело. Я побывал даже в среде преступного мира, который контролировал бандит Лидро Спирито. Нужно сказать, что морская разведка Траутмана, не колеблясь, использовала агентов под видом рецидивистов или дезертиров из Иностранного Легиона. Что касается меня, то я пошел на уловку: торговля камамбером в Латинской Америке запрещена. В обмен я получал бесплатные билеты в бордели, что мне позволило перезнакомиться со многими француженками.

В основном они выезжали из Франции в театральные турне или по каким-либо другим причинам, а здесь занимались проституцией. Сначала они часто попадали в Сантос (Бразилия) в какой-нибудь знаменитый бар, открытый французом, в Монтевидео (Уругвай) в «Бар Нарбонны» или в бордели в старом городе.

Затем на судне их переправляли из Монтевидео в Буэнос-Айрес, где заботу о них брали на себя люди Спирито. Альберт Лондр описывает это в своей книге «Дорога в Буэнос-Айрес». На своем профессиональном жаргоне они называли это «перебраться через Анды». Те из них, которые позже возвращались, имели во Франции особый статус, их считали своего рода «унтер-офицерами». (По случайному совпадению в тот же день, когда авторы брали интервью у Люсьена Кене, в Марселе ступила на берег Мари Паклески, она же Мари-ля-Жоли, женщина в возрасте восьмидесяти двух лет. Эта известная содержательница дома терпимости отправила в 30-е годы в Сайгон и Буэнос-Айрес сотни француженок.)

Именно благодаря этим женщинам — «франчучас», как называли их в Аргентине, — мне удавалось следить за деятельностью немецких агентов на месте. Я предоставлял полученную информацию по возвращении во Францию или поддерживая на месте контакт с представителем СР». (Майоры Лубиньяк и Сэн-Дидье устроились в качестве военных атташе в Буэнос-Айресе, но Кене, по-видимому, имел контакт с агентом морской разведки, а не с посольством.)

— А босы преступного мира были в курсе того, как вы использовали ваших «девочек»?

— Конечно, я заручился поддержкой Спирито во Франции. А иначе и быть не могло. Я встречался с ним во время моего пребывания в Париже. Спирито был довольно оригинальным типом. Он был тощий и нервный. Скажем, флегматичный и нервный. Бесспорно, король рынка проституции того времени. Я встречался с ним в стороне от бульвара Перер. Он предоставлял мне информацию из Аргентины, которая не могла дожидаться моего возвращения туда, и оказывал различные другие услуги.

Однажды при встрече он сообщает мне, что его преследует инспектор Бони, знаменитый сыщик, который редко показывается на людях. И в этот же день Спирито сказал мне, что разведывательный отдел Сыскной полиции заинтересовался мной. Все было вполне логично, они принимали меня за бандита, не зная, что я выполняю задание Траутмана. Но как Спирито узнал об этом? Этот проходимец высокого полета всегда был прекрасно осведомлен. И я все еще спрашиваю себя, действительно ли Бони пытался его в тот день схватить.

Во всяком случае, благодаря этим «специальным агентам», секретным сведениям, которые они ловили на слух, мы смогли обнаружить немецкие разведсети на Мар-дель-Плата на пустынном берегу. Особенно запасы топлива, которые должны были служить для их подлодок. После того, как мне удалось узнать об этом, многие из них были выведены из строя нашей разведкой или Интеллидженс Сервис. Малышки франчучас из Буэнос-Айреса сослужили нам добрую службу…»

Для наблюдения за французским Индокитаем с октября 1919 года под эгидой министерства колоний был учрежден первый орган, политическая разведслужба, руководимая в течение продолжительного времени из Парижа Пьером Арну, директором разведывательного бюро генерал-губернатора Индокитая. Решением от 12 декабря 1923 года она трансформировалась в КАИ, отдел, занимающийся слежением за «всеми гражданскими лицами, уроженцами колоний» и обеспечивающий связь с Военным министерством, Морским министерством и Министерством внутренних дел, а также с генерал-губернаторами колоний. КАИ, в основном, было ориентировано на контроль и подавление националистического движения, в особенности в Аннаме.

Мариус Муте, министр колоний в правительстве Народного фронта с июня 1936 года, решает в следующем 1937 году задействовать дополнительные рычаги. Этот адвокат, социалист СФИО, обеспокоен возрастающим аппетитом, проявляемым государствами Оси. Как и его начальник по служебной лестнице, Леон Блюм, он устанавливает тесные контакты со специалистами из разведслужб. Почему бы в этих условиях не создать свою секретную службу? Руководителем ее Муте назначает полковника Нио, поседевшего на службе в разведке. Новую службу называют СРИ — Служба колониальной разведки.