Реми Коффер - Всемирная история разведывательных служб. Том первый. 1870–1939

Эйтингон в 1933 году эмигрировал в Палестину, где умер в следующем десятилетии, оставшись духовным отцом Израильского института психоанализа. Оттуда, издалека, он вел шумную кампанию против Рейха, изоляции которого так добивался…

Душевная болезнь Рейха достигла своего пика в 50-годах, но, по-видимому, он знал истинную роль Эйтингона. Макс был братом Наума (Леонида) Александровича Эйтингона, помощника генерала Судоплатова, одного из руководителей организации СМЕРШ, исполнительного органа НКВД. Под именем генерал Котов, Леонид завербовал Каридад Меркадер, каталонскую коммунистку, мать Рамона Меркадера, убийцу Троцкого в Мексике.

При помощи своей любовницы Каридад Леонид Эйтингон управлял на расстоянии рукой убийцы Рамона. У его брата Макса было другое, менее кровавое задание: просочиться в движение психоаналитиков и вести таких людей, как Рейх, к краю бездны.

Но вернемся к Лангу. Какова его роль в этом деле? Встречался ли он в Палестине с Эйтингоном в начале 30-х годов, когда был там по заданию Коминтерна?

Дейч работает на Коминтерн в качестве секретного агента фактически с 1928 года. Для него обыденный удел — его миссии связи в Румынию, в Грецию, в Сирию и Палестину, где действует еще один будущий шеф шпионов, Леопольд Треппер, позже основавший «Красный оркестр»…

Во всяком случае, в 1932 году Ланг и его жена Жозефина находятся в Москве. Влившись в ряды НКВД, они проходят обучение в деле шифрования и работы с радиопередатчиком. Затем возвращение в Вену, где, как отмечает историк Кристофер Эндрю («КГБ в нашем мире»), его связи с Рейхом и («порнографической бригадой») обернутся для него изгнанием из Вены. И вот удача, тесное переплетение революции нравов и подпольного коммунизма, которое характеризует Ланга, может лишь быть обворожительным в глазах мелкого франкмасонства — интеллектуалов Кембриджа, которые соединяют одновременно ненависть к истеблишменту и гомосексуальную любовь.

Через два года супруги Дейчи в Лондоне. В Лондон прибывает и Ким Филби, подпольный агент, завербованный русскими спецслужбами в Вене. Именно в это время Стефан Ланг становится связным офицером Филби и Кембриджской группы: Гая Бругесса, Дональда Маклина, Энтони Бланда, Джона Кэрнкросса и многих других…

Бывший студент Кембриджа, Майкл Стрейт, утверждал нам, что он отказался войти в эту разведсеть и что охотник за талантами Отто гонялся за ним до самых Соединенных Штатов, где он жил начиная с 30-х годов. Утверждение это тем интересно, что Стрейт был зятем Луи Доливе (французский филиал «Концерна Мюнценберга», РУП), бывшего членом аппарата Мюнцен-берга в Коминтерне, и что экс-кэгэбэшник знал, что Стефан Ланг в это время выполнял определенное задание в США.

Одно можно сказать вполне определенно: осенью 1937 года Ланг, его жена и их маленький ребенок вернулись в Москву. Они исчезают из поля зрения и ползет слух: Ланг закончил свои дни в ГУЛАГе в пору чисток, которыми дирижировал Сталин.

«Вовсе нет!» — восклицает в 1991 году КГБ. Он продолжал необычную карьеру секретного агента на Ближнем Востоке, в Северной и Южной Америке. Недостает лишь некоторых подробностей об операциях в Иране или в Аргентине в начале 40-х годов, прямо под управлением нового директора ИНО/НКВД Павла Михайловича Фитина. Несомненно, сыграл он свою роль, когда в начале 1941 года взял в свои руки Компартию Аргентины специалист Коминтерна Викторио Кодо-вилья (он же Медина).

Но в разгар войны, в конце 1942 года, выполняя задание на Черном море, Ланг находился на судне, которое было атаковано немецким и загорелось. Ланг исчез…

Мало того, его портрет, так же как портреты Леонида Эйтин-гона, Павла Фитина и других «героев», украшал стены генерального штаба спецслужб на площади Дзержинского.

Ставят ли эти признания конечную точку в этом деле? Еще нет. Существует большой секрет, который Москва продолжает скрывать: таинственный француз, военный советник подпольной социалистической партии Австрии в 1934 году, подобный Филби, и который завербовал его затем под именем Отто, псевдонимом, использованным многими руководителями, и курировал развед-сеть Ланга-Филби, начиная с Лондона, Цюриха и Парижа…

7 ноября 1949 года на одной из улиц Дамаска на полковника Уолтера Фрэнсиса Стирлинга было совершено покушение: его пытались убить. За пять лет до того, 28 июня 1944 года, французская ежедневная газета «Фигаро» сообщила о прибытии этого необычного агента МИ-6, уточняя, что он в прошлом был сотрудником, — и это на самом деле так, Лоуренса Аравийского. Чтобы объяснить причины этого неудачного покушения, будут утверждать, что Стирлинг инспирировал пробританский государственный переворот против курдского полковника Хусни Займа, который в прошлом никогда не скрывал своих симпатий к странам Оси.

Стирлинг родился в Алеппо в 1898 году. Воспитанный в турецком обычае, он, до того как стать секретарем Лоуренса, служил в османской армии и, конечно, до тонкостей разбирался в арабских вопросах. Он мечтал увидеть однажды «Плодородный полумесяц» под иордано-иракской властью и английским влиянием.

Все это верно, но в действительности существовал еще один более серьезный мотив, сделавший Стирлинга желанной целью анонимных убийц.

Очень проницательный офицер вбил себе в голову, что утечка информации происходит даже внутри спецслужб Его Милостивого Величества. Утечки в направлении СССР, которые заставили его заняться наблюдением за поведением Кима Филби, близкого друга двух дипломатов, Дональда Маклина и Гая Бургесса, и косвенным образом коллеги из МИ-6. Этот друг, про которого идет речь — француз.

За несколько недель до покушения на Стирлинга Филби возвращается в Лондон. Совпадение? Ким, будучи шефом МИ-6 в соседней с Сирией Турции, не мог, конечно, быть незнаком со Стирлингом, потому как его отец, Сейнт Джон Филби, некогда был противником стратегии Лоуренса на Ближнем Востоке.

Во всяком случае никто не связывал возвращение Филби в Лондон с нападением на Стирлинга. «Цел и невредим», как написал Стирлинг в своих мемуарах четыре года спустя. И уже в отставке он решил «отполировать» свое изучение утечки информации в СССР.

В 1953 году, когда вышла его книга, Бургесс и Маклин, обвиненные в предательстве в пользу Сталина, уже укрылись за железным занавесом. И хотя многие в то время из числа сотрудников службы подозревали, что Филби — «третий человек», Стирлинг интересовался прежде всего французским другом этого трио советских шпонов: Эдуардом Пфайффером.

Поиск истины должен был привести его в Таижер, «Жемчужину пролива», считавшийся в то время одной из столиц мира разведслужб.