Владимир Воейков - С царем и без царя

По доходившим до меня слухам, члены Государственной думы, будучи приглашаемы в дом английского посольства для участия в работах думского благотворительного комитета, собирались для обсуждения подготовки русской революции при благосклонном содействии сэра Джорджа Бьюкенена. Все мои обращения по этому делу к ответственным представителям министерства внутренних дел, начиная с самого министра, кончались уверениями, что слухи эти никакой почвы под собою не имеют. Присутствовала ли хоть на одном таком заседании леди Джиорджина Бьюкенен, мне тогда было неизвестно; но впоследствии невольно бросилось в глаза сходство имен членов исполнительного комитета Государственной думы с именами деятелей комитета по сбору пожертвований.

Прочитав в начале февраля номер газеты с объявлением от возглавляемого леди Бьюкенен комитета Государственной думы, я при первом же докладе представил эту газету государю и осведомился, имеются ли у Его Величества сведения о том, что супруга русского посла при английском короле состоит почетной председательницей какого-нибудь парламентского комитета в Англии. Взяв эту газетку, государь понес ее к находившемуся в глубине комнаты шкафу со словами: « Я это положу в коллекцию собираемых мною курьезов ». Я же попросил положить ее в правый ящик письменного стола, куда государем складывались срочные бумаги, — с целью спросить у министров иностранных и внутренних дел объяснения роли супруги английского посла.

Вообще трудно было разбираться во всем слышанном в первые дни революции. Рассказывали, что, когда несколько солдат ворвались в квартиру генерала графа Стакельберга и живший поблизости хорошо ему знакомый дипломат обратился по телефону за содействием к сэру Джорджу Бьюкенену, последний дал следующий ответ: « Я ни во что не вмешиваюсь. Революция должна иметь свои жертвы ». На ту же просьбу о спасении Стакельберга Палеолог якобы сказал: « Ввиду данного Милюкову обещания мой английский коллега лишил нас права давать убежище ». Пока шли эти телефонные переговоры, солдаты, вытащив графа Стакельберга, зверски убили его около дома.

Почему-то при каждом совершавшемся событии светская молва приписывала Бьюкенену какую-нибудь недоброжелательную по отношению к царской России фразу: в начале войны он будто бы уверял, что Англия исполнит свой долг верной союзницы до конца и будет вести войну до последнего русского солдата; при начале революции рассказывали, будто он в своей речи поздравлял русский народ, «отделавшийся от врага в собственном своем лагере».

Если верить распространявшимся в то время слухам, глава великобританского правительства Ллойд Джордж пошел еще дальше, — узнав о революции в России и отречении государя императора, он сказал: «Одна из целей войны теперь достигнута для Англии».

Хотелось бы знать, долго ли продлится для сынов коварного Альбиона восхищение последствиями русской революции, или оно будет столь же кратковременно, как было восхищение Бьюкенена министром иностранных дел П. Н. Милюковым: говорят, что уже через неделю совместной работы с нашим достопочтенным «профессором исторической клеветы» Милюковым Быокенен так оценил его дипломатические способности: «In politics he is as clever as a five years'old baby» («В политике он — пятилетний младенец»).

Деятельность Гучкова, Поливанова, Корнилова.

Работа Временного правительства в первые дни его возникновения проявлялась в ломке существовавшего строя. Спешная перекройка воинских уставов и положений была поручена А. И. Гучкову, общественным мнением возведенному в светила военного дела, невзирая на то что, в бытность свою вольноопределяющимся в одном из московских гренадерских полков, он не скрывал своего презрительного отношения ко всему военному, считая в то время пребывание в строю позорной страницей своей жизни. Так как «один в поле не воин», он должен был подобрать себе подходящих сотрудников. Первую скрипку в разрушительном оркестре военного министерства играл вновь всплывший генерал Поливанов; ему было поручено образовать комиссию для проведения в спешном порядке реформ, которые должны были отвечать насущным нуждам армии, и главным образом положению офицеров и нижних чинов.

Гучков и Поливанов закрепили уничтоживший в войсках дисциплину приказ № 1, введя его положения в составленные ими воинские уставы. Служебный ценз и соблюдение воинской иерархии при назначении на командные должности они заменили выборным началом, чем подорвали основы боеспособности армии, окончательно разложившейся благодаря введению солдатских комитетов, которые представляли один из видов процветавших большевистских совдепов. Стараниями А. И. Гучкова создавалось привольное житье для тех нижних чинов, настоящее место которым было в разряде штрафованных. Гучков принимал самое деятельное участие в легализации вводимой в войсках распущенности. Приказы за подписью военного министра составлялись келейно, почему-то даже без участия моги-левских мудрецов, столь наглядно доказавших свою опытность и знания в ближайшие к перевороту дни.

Один из приказов Гучкова гласил:

«1. Отменить наименование «нижний чин», в подлежащих случаях заменять его словом «солдат».

2. Отменить титулование, заменив таковое формой обращения: «господин генерал, господин полковник, господин шт.-ротмистр, господин хорунжий, господин врач, господин чиновник»; или по должности, например: «господин казначей, господин отделенный»; или по званию: «господин унтер-офицер»,

3. Отменить все ограничения, установленные для воинских чинов статьями 99, 100, 101, 102, 104-й устава внутренней службы, — воспрещение курения (на улицах и в общественных местах), посещения клубов и собраний, езды внутри трамваев, участия в качестве членов в различных союзах и обществах, образуемых с политическими целями, и пр.

<...>

(Приказ этот прочесть во всех ротах, эскадронах, сотнях, батареях и во всех воинских строевых и нестроевых командах)».

Считавшийся столь нужным для контроля и руководства военными заготовками военно-промышленный комитет прекратил свое существование, потеряв председателя в лице Гучкова, теперь возглавлявшего военное министерство, а члены одной из наиболее активных секций — рабочей — превратились в членов Совета солдатских и рабочих депутатов. По-видимому, критиковать деятельность военного министерства и разрушать порядок было гораздо легче, чем его создавать: с какой легкостью тот же Гучков распропагандировал запасные батальоны Павловского полка, подкрепляя проводимые им лозунги красными и синими бумажками Государственного банка, обильно притекавшими из неизвестных источников.