Зигфрид Фишер-Фабиан - Александр Великий. Мечта о братстве народов

Что же касается чудес Индии, которые греки после всего ими услышанного жаждали познать, то действительность, представшая их взору, подействовала весьма отрезвляюще. Никакой сказочной страны здесь не было. Оставалась смутная надежда, что все изменится и настоящие чудеса еще впереди, если взглянуть на все реально и не принимать во внимание плоды собственной фантазии. Влияние Греции на Индию часто очень сильно преувеличивается. Хотя Александр и сумел восстановить традиционные связи Персии и Индии, хотя индийская архитектура и обогатилась иранскими элементами, сам поход, в общем-то, не имел такого уж большого значения для этой страны. Покоритель мира ничего особенного для индийцев не представлял.

Что же это за мир, спрашивали они себя, который он, собственно говоря, завоевал? Их мир только у Инда и начинался. В индийской литературе и письменных источниках имя Александра почти не упоминается.

«Проложить духовный мост между Западом и Индией не суждено было и Александру, поскольку здесь образовались своя самобытная культура и свое собственное мироощущение, которые были в корне отличными от западных… Македонский пришел в Индию слишком поздно. Когда он появился здесь, индийский народ уже успел обособиться от остальных, уйдя в себя, в свой образ жизни и способ мышления, которые были несоизмеримы с принятыми у неиндийских народов», отмечал Бенгтсон.

Принцип divide et impera [22] Divide et impera ( лат .) — разделяй и властвуй ( прим. ред .). — политическую максиму, позволившую римлянам завоевать весь мир, Александр применял и к индийцам. Раздираемые междоусобицами, бесконечно враждующие друг с другом крупные и мелкие княжества и царства представляли собой идеальную почву для завоевания господства с опорой на раскол в стане противника. Таксил предложил себя Александру не из чистого альтруизма, а потому, что смертельно враждовал с Пором из Пенджаба. Когда Александр потребовал у этого раджи подчинения, тот направил к царю своих посланников, а вместе с ними и дары, однако сам там не появился. Через своего гонца он передал: «Я встречу чужеземного завоевателя на границах своего княжества, как друга. Но дань ему я смогу заплатить, лишь взяв в руки оружие…»

Это означало войну…

Александр, по обыкновению, отреагировал быстро, но осмотрительно. Он послал разведку с заданием выяснить численность и силу войск противника, а также их расположение. Узнав, что на восточном берегу Гидаспа (ныне Джелам) собирается огромное войско, он привлек своих сатрапов, создал из больных и раненых гарнизон, заверил в своем царском расположении Таксила Омфиса и «попросил», чтобы тот с пятью тысячами воинов и всеми боевыми слонами участвовал в предстоящем сражении. К Кену, находившемуся еще у Инда, были посланы гонцы с приказом разбирать корабли на части, грузить на повозки и переправлять на Гидасп, служивший западной границей государства Пора. Тем временем муссон, приносящий дожди, уже напомнил о себе. Кен прекрасно понимал, что слова «невозможно» для такого человека, как Александр, не существует и, хотя и ценой огромных усилий и с большой задержкой, все же сумел добраться до места назначения, где его присутствие требовалось больше всего, — к Гидаспу.

Александр, стоя на правом берегу, с помощью своих «соколов» — самых зорких из солдат — пытался определить численность неприятельских войск, сосредоточившихся на противоположном берегу. Она составляла приблизительно от 25.000 до 30.000 человек пехоты и от 4.000 до 5.000 конников; насчитали и от 250 до 300 колесниц. Пугающим было число слонов — около 200, и их дикие трубные звуки долетали до лагеря, заставляя содрогаться от страха и самых мужественных. Река шириной восемьсот метров быстро несла свои мутные бурые воды и, казалось, нигде не было подходящего места для переправы. Тем не менее Александр должен был перебраться туда . Вряд ли Пор откажется от своей выгодной позиции и появится здесь . Но как переправиться? Две попытки послать отряд специального назначения закончились провалом: лошади пугались слонов. Решено было разбить лагерь и отправить вверх и вниз по течению разведку.

Ей предстояло отыскать брод, а до тех пор было приказано трубить в рог, распевать боевые песни, размахивать горящими факелами, словно подавая знаки, — словом, держать врага в напряжении. Пока индийцы не догадались, что это спектакль, прошло довольно много времени. Они перестали обращать внимание на лагерь Александра и, думая о том, как бы укрыться от все усиливавшегося дождя, удалились в свои палатки; их чувство уверенности еще более укрепилось, когда они заметили, что войска на противоположном берегу расширяют лагерь, что туда прибывают все новые и новые повозки с провиантом, а солдаты начинают учения. «Они дожидаются, пока не успокоится река и не устанет небо», — так решили в штабе индийцев.

Именно этого и хотел Александр. Он сумел воспользоваться временем и примерно в тридцати километрах вверх по течению обнаружил место, где река поворачивала и, разделившись на два рукава, охватывала поросший лесом островок. От главного лагеря (который, вероятно, располагался вблизи Харанпура) Александр под покровом темноты пробрался сквозь подступавшие вплотную к воде деревья и направился туда, где его финикийцы, киприоты, ионийцы уже собирали корабли, устанавливали рули, наполняли кожаные мешки сеном. И вот безлунной дождливой ночью Александр вместе со своими даками — конными лучниками, скифами-конниками, агрианами-копьеносцами, царскими щитоносцами — с лучшими из лучших переправился на другой берег. Способность в кратчайший срок переправить через быструю реку, да еще в ночное время суток, пять тысяч кавалеристов и десять тысяч пеших воинов и снова собрать их всех на другом берегу свидетельствовала о том, что македонские военачальники зря времени не теряли.

Однако их план, который, как водится, представлял собой уравнение со многими неизвестными, претерпел некоторые изменения. Река разлилась, и случилось так, что связь между уже успевшими переправиться конными частями и пехотой была нарушена, поэтому Птолемей, Лисимах, Гефестион, Селевк нечлредставляли, что им делать: то ли дожидаться пехоты, то ли провести всю операцию лишь силами кавалерии. Им все же следовало лучше знать своего полководца. Он вскочил на Буцефала (которого, несмотря на возражения конюха, все же решил взять с собой в поход, хотя жеребцу с белой звездочкой на лбу уже шел тридцатый год) и махнул рукой, показывая направление вниз по течению — туда, где предположительно находился враг.

Пор, которому его форпост уже успел сообщить о молниеносной переправе, думал и гадал, не имеет ли и здесь место лишь отвлекающий маневр Александра и не будет ли главный удар нанесен из расположенного напротив лагеря. Может, размышлял он, стоит именно туда направить свои основные силы? Или достаточно половины их, а может быть, и четверти? В конце концов он решил послать 2.000 конников во главе со, своим сыном, а также 20 боевых слонов и 120 колесниц вверх по течению, поставив перед ними задачу загнать противника в реку. Хотя Пор-младший появился с опозданием, он вполне мог бы успеть нанести собиравшимся на берегу и не готовым к бою македонянам ощутимый удар, однако замешкался, дожидаясь слонов, а его колесницы увязли в размокшей от дождя земле, и не успел индиец оглянуться, как вражеские солдаты накинулись на его войска и нанесли им ощутимые потери.