Бернгард Куглер - История крестовых походов

После того на Сирийском берегу в отчаянном бою погибают последние защитники креста. Запад не присылает им уже никакой помощи, потому что аскетическое стремление погасло, большею частью из-за тех же причин, которые привели к падению крестоносные государства. Европа возмущается распутством, в котором были виновны поборники Христа на Востоке, и требует освобождения от оков, которые церковь наложила на дух народов. Из всех средств, которые церковь употребляла для завершения своей теократии, быть может, ни одно в конце концов не повредило ей так чувствительно, как злоупотребление крестовой проповедью, которою она отстранила умы как от Святого Гроба, так и от римского престола.

До какой степени иначе могло бы развиться крестоносное переселение народов, если бы причины неуспеха не были так многочисленны? Если представить себе, что одной из них не существует, то легко могло бы быть, что Сирия стала бы могущественным франкским государством, а Малая Азия крепким оплотом греческой империи. Северному краю Африки, отрезанному от мусульманской Азии, трудно было бы удержаться самостоятельным во вражде с усилившимся христианством; для христианства была бы вновь приобретена почти вся область эллинской, можно бы сказать, западной культуры. Но вместо этого последовало уничтожение сирийских колоний. С тех пор монголы, мамелюки и османы все с возрастающим успехом работали над тем, чтобы повергнуть в нищету и варварство прекрасные земли Передней Азии и северной Африки. Границы возделанной земли постепенно съеживались, плоскогорья становятся бесплодными, поселения распадаются и народы погибают. Начиная с Азии, османы приготовили такую же бедствующую участь европейским провинциям Греческой империи и землям по нижнему Дунаю: с трудом наконец поставлена была преграда их наступлению на границах Германии.

Поэтому крестовые походы представляются нам столь же могущественными, как и совершенно неудачным нападением Запада на мир Востока, вообще победоносно-расширяющийся уже несколько столетий. Наряду с поражением христиан идут самые триумфальные успехи ислама. Его область распространяется повсюду, за исключением Пиренейского полуострова. Около конца средних веков убежищем христианской культуры осталась только западная половина Европы.

Несметные жертвы, которые Запад напрасно принес, несказанно тяжелые потери, которые он испытал, вся трагедия крестовых походов с ее ужасными последствиями, все это перевесили и превзошли однако те общие успехи культуры, которые были вызваны вооруженными пилигримами в Святую Землю [106]. Хотя последнее в основании и верно, совершенно верно, но все-таки не должно довольствоваться, как часто делается, тем, чтобы сумму знаний, которую крестоносцы приобрели в крестовых походах, в особенности от своих противников, считать совершенно достаточным вознаграждением за все упомянутые бедствия. Это не совсем отвечало бы сущности дела, величественной высоте всемирно-исторических событий.

Остановимся, во-первых, еще немного на том значении, которое века крестовых походов или позднейшие средние века вообще имели на культуру мусульманских народов. Здесь можно сказать мало хорошего. Хотя некогда наводнение арабами Передней Азии и северной Африки основало богатый венец магометанских культурных государств: юношеская сила арабов умно воспользовалась результатами античной и христианской образованности и кое-где самостоятельно повела его дальше; исламистские государства еще во время крестовых походов показались христианам в блеске глубокого знания и богатых сил; но затем здесь не явилось уже дальнейшего успеха. Племена, которые в течение крестовых походов захватили господство в области ислама, туркменские племена сельджуков и османов, мамелюки и монголы, не были в состоянии своими силами значительно расширить область человеческого знания. Они тратили капитал, который им представляли покоренные земли: мало-помалу наступило затишье, а затем с каждым столетием все быстрее подвигалось падение. Правда, солдатская сила ислама осталась еще достаточно сильна, чтобы изгнать христиан из Азии; ее было достаточно и для того, чтобы сделать самые обширные завоевания в Европе, которая еще целые века страдала от многих из тех бедствий, какие уже причинили поражения ее на Востоке; но всякое господство мусульман все более и более ограничивалось формой грубого военного деспотизма, портило и грубо подавляло благосостояние и образованность покоренных народов, и с тех пор и доныне являлось культурной силой только там, где живут варварские племена, как например внутри Африки.

Таким образом, ужасный объем всемирно-исторической трагедии, которая заключалась в веке крестовых походов, будет вполне понятен только тогда, когда мы представим себе, какое бедствие внесли мусульмане, и особенно османы, в следующие столетия в подчиненный ими круг земли. И за все эти бедствия, как говорят, достаточное вознаграждение дал тот успех, который представляет западная культура со времен Готфрида Бульонского. Посмотрим, насколько, собственно, мы можем считать это суждение правильным.

Когда пилигрим покидал тесные границы родины, он узнавал большую часть населенной земли. Перед его глазами тянутся меняющиеся картины. Вид чужих земель, странные животные и растения, веселое небо юга производили на него сильное действие. Он имел сношения с людьми, с которыми часто мог изъясняться только знаками. Их одежда и вооружение были для него новы; характер местности, устройство домов, форма каждого бытового предмета заставляла его думать. В Греческой земле, как и на Востоке, уцелели еще поучительные остатки античной жизни: от государственного управления Римской империи переходили из рода в род военные учреждения и основы податной системы, хотя различным образом измененные и ухудшенные. Ученые люди на Босфоре прилежно собирали и хранили сокровища классической литературы, среди мусульман с особенной любовью и умом изучались философия и естествознание эллинов. В сельском хозяйстве, в большинстве отраслей промышленности, в художественных способностях жители древних культурных стран между Дунаем и Евфратом далеко превосходили франков. Драгоценнейшие произведения всех поясов, которые к ним стекались, в самом ярком свете указывали на это превосходство: их большие города представляли любознательности пилигримов едва одолимый материал самых любопытных вещей. Кроме того, уже греки не были папскими христианами, а мусульмане были врагами креста, и однако же они не были чудовищами и демонами, как могла ожидать ребяческая фантазия иных благочестивых людей из числа первых крестоносцев. Напротив, рыцарский дух пилигримов был поражен и восхищен добротой и щедростью, храбростью магометанских властителей: крестоносцы приучались уважать врага и привыкали относиться к нему, как к себе подобному. Дух терпимости проникал в сердца и вместе с ним дух сомнения во всемогуществе пап и непогрешимости церковного учения.