Бернгард Куглер - История крестовых походов

Многие вельможи были недовольны тем, что незначительный Гвидо Лузиньянский стал сначала зятем Бальдуина IV, потом его заместителем, а затем, очевидно, и его преемником в королевском достоинстве. Поэтому они раздражали Бальдуина IV против графа, и это было тем легче, что даже собственная его супруга, принцесса Сибилла, оказывала им содействие, потому что теперь она более всего хотела обеспечить корону за своим сыном Бальдуином, которого она родила в конце 1177 года, после смерти своего первого мужа, маркграфа Монферратского. Король скоро согласился на предложения, которые ему делались, отстранил своего зятя от управления Иерусалимом и 20 ноября 1183 г. велел короновать своего пятилетнего племянника Бальдуина, как пятого короля этого имени. Но так как теперь в Иерусалиме стало два короля, из которых один был умирающий, а другой ребенок, то опять надо было назначить правителя, и граф Раймунд Триполисский, который уже в юности Бальдуина IV исполнял эту должность, был еще раз выбран на этот пост. Он должен был оставаться во главе управления десять лет, до совершеннолетия Бальдуина V: и как залог за расходы, которые могли поэтому у него явиться, ему представлен был город Бейрут. Гвидо сначала добродушно подчинился этим решениям, но когда разгневанный на него король зашел так далеко, что стал требовать расторжения его брака с принцессой Сибиллой, граф воспротивился словом и делом и кроме того приобрел несколько сторонников среди вельмож государства, так что у него по крайней мер не могли оспаривать его жену.

Вскоре после этих отталкивающих деяний, по-видимому, весною 1184 года, окончилась жизнь несчастного Бальдуина IV. Регент государства, граф Раймунд, должен был тотчас после этого идти в поход против Саладина, который во второй раз осаждал Крак. Иерусалимское войско опять вовремя пришло на выручку. Но после того как замок был обеспечен, Раймунд по своему миролюбивому направлению стал искать перемирия. У султана было много причин согласиться на это желание. В Месопотамии его задачи были не совсем исполнены, потому что Мосул все еще оставался непокоренным и враждебным; поэтому преждевременно побуждать христиан к отчаянной битве было бы ошибкой и тем более грубой, что господствовавшая тогда в Иерусалиме трусливая и сдержанная политика была совершенно безопасна для магометан. Тем не менее граф Раймунд получил желанное перемирие только за 60.000 червонцев и этой тяжелой жертвой, конечно, приобрел для Святой Земли не более как жалкую отсрочку.

Представим себе теперь положение христианских государств на востоке перед тем, как самое значительное из них пало от меча Саладина.

На севере христианской области Антиохия и Армения вели довольно обособленное существование, то в дружбе, то во вражде между собою, при случае сильно притесняемые врагами креста, но вообще в довольно безопасном положении, потому что в эти годы они мало были затронуты потоком великих событий. При этом Антиохия медленно теряла силы, между тем, как Армения, как увидим, созревала для более широкого будущего.

Местности Триполиса и Иерусалима в последнее время сильно пострадали. От них слишком часто требовались большие военные усилия. Отряды Нуреддина и Саладина не раз занимали значительные части христианской области: при этом плоская страна была основательно опустошена и целый ряд небольших местечек обращен в развалины. Тем не менее материальное положение крестоносных государств в эти годы нельзя считать слишком печальным: в некоторых отношениях оно было, напротив, чрезвычайно цветущим. Человеческие жертвы, которых требовали частые войны, снова сглаживались все еще продолжавшимся притоком рыцарей, купцов и пилигримов всякого рода; а благочестивое настроение Европы продолжало доставлять борцам за Христа на Востоке богатые наличные средства подарками, завещаниями и покаянными пожертвованиями. К этому прибавлялось тогда еще большое, почти сплошь, плодородие сирийской земли, которая, если не наступал прямой неурожай, производила именно благородных продуктов гораздо более, чем было нужно самим жителям: лимоны, апельсины, фиги и миндаль, тонкие масла, тяжелые вина и фрукты в большом количестве посылались на кораблях в Европу. Также процветала и промышленность: шелковые ткани Триполиса, стекло и пурпур из Тира приносили в страну много денег. Но наибольшую выгоду сирийские христиане извлекали из того, что их страна мало-помалу стала почти центром всемирной торговли. Торговые караваны Египта, Сирии и Аравии перекрещивали их область, как только стихал воинский шум, и давали за это пошлину, которая представляла, вероятно, очень значительные суммы. В больших портовых городах различные товары Запада, которые были необходимы для рыцарей, духовенства и горожан Иерусалима, встречались с произведениями греческой техники и сокровищами Персии, Индии и Китая. На рынки Аккона и Бейрута доставлялись, например, произраставший в восточной Азии ревень, добывавшийся в Тибете мускус, затем перец, корица мускатный орех, гвоздика, алоевое дерево, камфора и другие продукты Индии или ее островов, слоновая кость также оттуда или из восточной Африки, жемчуг из Персидского залива, а также ладан и финики из Аравии.

Тяжелое впечатление, что вся эта цветущая жизнь так скоро и ужасно была уничтожена и до нашего времени остается уничтоженной, не смягчается тем соображением, что она не имела сама по себе внутренней прочности и потому не могла продолжаться. Потому что, хотя справедливо, что торговля, которая широко велась в сирийских городах, более обогащала или укрепляла отдельных лиц, особенно итальянские колонии горожан и далеко не в такой степени государственные власти; нельзя также не признать, что не образовалась сплоченная крестоносная национальность, и напротив, в Святой Земле двигалась пестрая смесь французов и итальянцев, англичан и немцев, греков и армян, евреев и магометан, — но все это в самой малой степени было причиной падения Иерусалима и окончательного крушения крестовых походов. Во главе иерусалимских войск стояли по большей части дворяне французской крови и они давали этим войскам достаточно цельный отпечаток; вместе с горожанами итальянского происхождения, они являлись преимущественно романским, для средневековой эпохи довольно тесно сплоченным единством интересов; какая государственная сила жила в целом, можно и теперь почерпать из высоко развитого государственного права королевства, из Ассизов Иерусалимских, наряду с которыми, кроме того, стояли Ассизы Антиохии, а позднее даже Ассизы Армении. Таким образом господство христиан на Востоке держалось на сравнительно хороших и крепких основах и недоставало только, чтобы их денежная и человеческая сила была употреблена для сознательной и решительной военной политики. Но отсутствие такой политики нельзя было возместить никакими иными успехами, и оно мало-помалу должно было привести к полной гибели. С тех пор как Эдесса была низвергнута, а Антиохия унижена, крестоносцы, как мы видели, держались только в оборонительном положении, т. е. таком, на котором нельзя было прочно удержаться при слишком малом объеме их государств. Они должны были бы с осторожностью великого Боэмунда и бесстрашной храбростью Готфрида воспользоваться теми случаями, которые представлялись для расширения их государства даже во времена Нуреддина и Саладина: но так как они этого не сделали, то они и погибли. И те сокровища, которыми именно в те годы одарили их земледелие, промышленность и торговля, при этих обстоятельствах только ускорили их погибель. Они содействовали лишь тому, что в пестрой смеси быстро распространялись безнравственность, изнеженность и малодушие, жажда грабежа и бесстыдство. Всем было известно, что патриарх Гераклий содержал прекрасную любовницу: он имел от нее детей, разукрашенная как принцесса, она являлась на иерусалимских улицах и с большой свитой отправлялась в церковь. Граф Раймунд Триполисский не только находил многих сторонников своей малодушной политике, но все чаще бывали случаи, что крестоносцы трусливо покидали доверенные им посты и даже переходили на сторону неприятеля: именно теперь распространилось ужасающее известие, что знатный тамплиер Роберт Санкт-Альбанский из Англии сделался магометанином и занял высокое положение в войске Саладина. Совершенно противоположно этому, но столь же вредно действовали вельможи и рыцари, которые с бессмысленной необузданностью бросались на неприятеля, пренебрегая опасностью. Образцом их и передовым борцом был Райнальд Шатильонский по своему характеру и политическо-военному положению. Из своего замка Крака он господствовал над главнейшими торговыми путями, которые соединяли Сирию, Аравию и Египет. Его постоянно соблазняло богатое имущество купеческих караванов и, не научившись теми нападениями, которые поэтому уже много раз направлял против него Саладин, он со своей высокой башни все высматривал новые грабежи.