Владислав Иноземцев - Бесконечная империя. Россия в поисках себя

Однако, хотя внутренняя ситуация в России на протяжении последних 30 лет существенно способствовала возрождению имперских управленческих практик, имперской мифологии и отчасти даже имперской внешней политики, следует признать, что полномасштабного имперского ренессанса так и не произошло; скорее, можно говорить о современной российской империи как о своего рода фикции, которая часто подменяет реальную политику и реальные перемены в мире, где все кажется возможным, но нет ничего реального [850]. Причины такого положения вещей, на наш взгляд, кроются по большей части в серьезно изменившейся внешней обстановке или во внутрироссийских трендах, которые так или иначе backfire через ряд внешних обстоятельств.

Начиная с 1980-х гг. положение России в мире радикально изменилось. Отчасти это было обусловлено поражением Советского Союза в холодной войне, отчасти консолидацией Западной Европы, отчасти стремительным возвышением Китая, отчасти идеологическим ренессансом исламского мира; можно выделить и другие факторы — однако результатом происходящих процессов выступает очевидный факт: Россия, которая на протяжении всей своей истории стремилась преодолеть периферийный статус (по отношению к Византии, к Монгольской империи или к Европе), сегодня быстро возвращается именно к нему — причем почти по всем географическим направлениям. Если взглянуть на историю московского/российского имперского строительства, легко можно заметить один важный момент. России приходилось сложнее, чем европейским метрополиям, так как она всегда «осваивала» периферии, окраиной которых до того являлась (это применимо к описанию отношений и Древней Руси с Византией, и Московии с монгольскими ханствами, и России с Европой) — и такое противостояние, несомненно, требовало больше сил, чем завоевание Испанией территорий в Америке, Британией — в Индии, а Францией — в Индокитае и Западной Африке. В то же время нельзя не обратить внимание и на общие условия, в которых происходили волны российского имперского возвышения. Превращение Москвы в центр православного мира и создание предпосылок для дальнейшей консолидации территорий, ранее составлявших Древнюю Русь, случилось на фоне естественного упадка Византии [851], порожденного конфликтами с ее соседями на юге и востоке. Объединение русских земель вокруг Москвы и основная фаза экспансии на восток вместе с колонизацией Сибири относятся к тому периоду, когда монгольские ханства стали разрушаться под влиянием внутренних причин [852]и лишь закончили свою историю под ударами русских. К моменту начала продвижения России в Европу ее основные соперники — Великое княжество Литовское, Речь Посполитая и та же Швеция — давно прошли зенит своего могущества. Не умаляя значимости московско-русских побед, стоит тем не менее признать, что они одерживались над соперниками, которые находились далеко не «в лучшей форме» (в качестве последней из таковых мы бы назвали Османскую империю в конце XVIII — начале XIX века); когда же, напротив, России приходилось сталкиваться с «восходящими» нациями (Францией в начале XIX столетия, Францией и Англией в период Крымской войны, Японией в начале ХХ века, Германией в Первой и Второй мировых войнах и, наконец, с Соединенными Штатами в холодной войне), успехи оказывались куда менее очевидными, а территориальные приобретения либо отсутствовали, либо были мизерными.

Россия закрепила статус великой европейской державы в борьбе с относительно слабыми противниками. На западе эта борьба в целом завершилась с третьим разделом Польши в 1795 г. [853], на юго-западе — с победой над Турцией в 1878 г. и возвращением южной части Бессарабии [854], на востоке — с подписанием Айгунского и Пекинского договоров в 1858–1860 гг. и занятием нынешних Хабаровского края и Приморья [855]. В течение нескольких столетий и экономическое, и военно-политическое могущество России росло; в начале XX века Россия превосходила по размеру населения Англию, Францию и Германию, вместе взятые [856]; имела самую большую в Европе армию [857]; добывала около половины всей производившейся в мире нефти [858]; за 10–12 лет протяженность ее железных дорог удвоилась, выплавка чугуна и стали выросла втрое [859], а добыча угля увеличилась более чем вчетверо за 20 лет [860]. Даже в ХХ веке, несмотря на изнуряющие войны, огромную потерю населения и катастрофические последствия экономической политики коммунистов, Советский Союз проецировал свое политическое влияние на значительную часть мира, успешно соперничал с США в гонке вооружений и по размерам своего валового продукта к середине 1970-х гг. превосходил Германию в 1,6, Китай — в 4,8, а Турцию — в 12 раз [861]. Однако каждое новое достижение давалось со все бóльшим трудом, а с началом технологической революции последней трети ХХ века, упрочением тренда на глобализацию и переориентацией развитых стран на массовое потребление стало понятно, что зенит российского могущества остался в прошлом. Распад Советского Союза и прекращение военно-политического противостояния коммунистического и свободного миров лишь подтвердили, что развитие российского государства в предшествующие десятилетия шло в тупиковом направлении.

К концу второго десятилетия XXI века Россия de facto вернулась к статусу как минимум двух периферий — европейской и китайской. В 2019 г. экономика страны по рыночным оценкам составляла всего 42 % от германской (и 10,2 % от экономики ЕС даже без учета покидающей Союз Великобритании) и менее 12 % от китайской [862]; при этом обе крупнейшие экономики мира, европейская и китайская, сегодня воспринимают Россию исключительно как поставщика ресурсов (на «минеральные продукты» по итогам 2018 г. приходилось 85,8 % российского экспорта в Нидерланды, 85,4 % — в Германию, 83,9 % — в Италию, 78,5 % — в Великобританию [863]и 76,2 % экспорта в КНР [864]) и рынок сбыта для высокотехнологических товаров, которые сама Россия практически перестала производить (сегодня наша зависимость от импорта по компьютерной и оргтехнике составляет более 90 %, по промышленному оборудованию — 80–85 %, по средствам связи и коммуникационным технологиям — около 100 %, по лекарствам и медицинской технике — почти 90 % [865]). Россия видится как своего рода «черная дыра» в центре Евразии: торговля между Азией и Европой продолжает идти в обход России (в 2019 г. через Суэцкий канал прошло 1,06 млрд т грузов, через Транссиб — менее 14 млн т [866]); даже грандиозная китайская стратегия «Один пояс, один путь», презентованная более пяти лет назад [867]и предполагавшая активное участие России, пока существенно не меняет ситуации. Оценивая общее состояние дел, можно сказать, что Россия в начале XXI века технологически зависит от Европы и Китая не меньше, чем она зависела от внешнего мира до начала второго этапа своего имперского строительства в конце XVII столетия.