Эрнест Лависс - История Франции в раннее Средневековье

В общем правиле, mall собирался в определенные сроки в главном месте пага или викариата. Граф и викарий судили в присутствии заседателей, которые вмешивались в дебаты и участвовали в приговоре. Это rachimburgi (рахимбурги), boni homines (добрые люди), boni viri (добрые мужи), число которых меняется, но как минимум состоит из семи. Рахимбурги назначались на каждую сессию, как в наше время присяжные. Из них избирали группы для определенных дел. Их избирали из видных лиц, seniores , как называет их Григорий. Среди них бывали и клирики.

Не следует думать, будто эти суды обеспечили правосудие и порядок в королевстве франков. Они пытались заменить законным производством частную месть, но им это не удавалось [402]. У Григория Турского рассказано немало примеров частных войн. Епископ верденский, Дезидерий, обвинен был перед королем Теодорихом неким Сирвальдом. По смерти епископа, его сын, чтобы отомстить Сирвальду, собирает отряд, нападает на жилище Сирвальда и убивает кого-то, приняв его за хозяина. Заметив свою ошибку, он возвращается в дом и возобновляет нападение: сквозь пролом в стене он проникает в комнату Сирвальда и умерщвляет его. Соперничество Сихера и Храмнезинда при Григории Турском затопило кровью Тур и причинило много хлопот прелату. Несмотря на вмешательство графа и Григория, обе семьи совершили массу злодеяний, пока Храмнезинд не убил Сихера, обнажил его труп и повесил его на кол своего забора [403].

В Париже одна женщина обвинена в прелюбодеянии. Семья ее и ее мужа собирается в базилике Сен-Дени, и отец утверждает ее невинность. Но противная партия объявляет это клятвопреступлением. С обеих сторон извлекают мечи, и враги бьются у самого алтаря. Базилика залита кровью, стрелы вонзаются в гробницу святого. Против всех этих самоуправств закон бессилен. Частные лица продолжают прибегать к насилию и творить расправу самочинно.

Государственные расходы были не слишком значительны. Чиновники не получали жалованья; армия, как увидим, ничего не стоила государству; суд был только источником доходов; школы оставались на попечении духовенства. Сеть римских дорог поддерживалась посредством барщин. Правда, короли одаряют духовенство, строят церкви, выкупают пленных, но это все исключительные расходы; правильные расходы сводятся к содержанию короля с его двором, а это стоит немало, в виду роскоши двора и огромной свиты. Но в общем, доходы превышают расходы, и понятно, что короли допустили постепенный упадок финансовой системы, установившейся в Галлии до завоевания, и что им трудно было поддержать ее.

У королевской власти есть обычные и экстренные ресурсы: королю достается доля военной добычи, он получает большие суммы за союз от иностранных государей, дань от покоренных народов, дары частных лиц, подносимые за какую-нибудь милость, или ради получения должности. Никто не получит графства или епископства, если он приходит с пустыми руками. На собрания конца меровингской эпохи сеньоры приносят королю dona (дары) или inferenda , сперва добровольные, потом они становятся обязательными. В путешествиях своих король живет за счет подданных. Его проезд — разорение для страны: несколько дней, проведенных Хильперихом в Париже, дорого стоили городу. Король прибегает к подобной реквизиции и для членов своей семьи. Когда Хильперих выдает свою дочь Ригонту за вестготского принца, франки дают ему золото, серебро, коней, одежды. Принцесса увозит 50 повозок, нагруженных сокровищами. За собой он ведет много рабских семейств, оторванных от родины. По дороге жители должны принимать всю эту свиту. Свадебный поезд грабит жилища бедняков, опустошает виноградники, уводит стада.

Правильные доходы король получает со своих обширных доменов. В момент завоевания он захватил именья римского государства и все пустующие земли. Он стал собственником многочисленных вилл на всем пространстве Галлии. Эта собственность еще увеличилась покупками, менами и особенно — судебными конфискациями.

Римские налоги не совсем исчезли, но доходность их уменьшилась. В меровингскую эпоху мы находим ряд косвенных налогов, обозначаемых общим именем teloneus , от лат. teloneum — канцелярия сборщика. Они платятся с товаров, входящих и исходящих черед прежние таможенные пункты: Марсель, Тулон, Фоз, Арль, Авиньон, Сорг, Баланс, Вьенн, Лион, Шалон-на-Соне. Король получает сборы и с товаров, выставленных на известных ярмарках, проходящих по большим дорогам и мостам, по воде, с тех, которые выгружаются в порту или на площади. Отданные на откуп телонеариям ( telonearii ), они приносят мало дохода королю; они приобретут большое значение в феодальную эпоху, когда их будут эксплуатировать сеньоры.

Другие косвенные налоги свойственны именно меровингской эпохе. Это — fredus , третья доля штрафа за убитого, идущая в пользу государства. Если государство преследует по своей инициативе виновного, оно получает всю «композицию». Король получает штраф в 60 солидов, в случае нарушения его приказа, и часть штрафа, уплачиваемого при разрыве какого бы то ни было контракта, заключенного за его ручательством.

Большинство прежних прямых налогов исчезло, но несвободные продолжали платить capitatio humana (поголовный налог). Их имена заносились в особые реестры — полиптихи. Потому-то сервам продолжали запрещать вступление в духовное звание, так как в этом случае они избавлялись от налога. Когда при Хильперихе граф парижский Одон хотел собирать capitatio со свободных франков, население возмутилось, и дом графа был сожжен. Впрочем, при плохом состоянии записей, большое число сервов ускользало от налога. Королева Батильда даже запретила было собирать поголовный налог, так как родители предпочитали убивать детей, нежели платить за них.

То же можно сказать о поземельном налоге — capitatio terrena . Такой налог справедлив только при тщательном ведении кадастров, а меровингское правительство возобновляло их очень редко. В Клермон-Ферране перестали собирать его, «потому что, при смене поколений владения разбились на небольшие участки». Только время от времени короли предпринимали ревизию, и тогда действовали беспощадно. В 579 году Хильперих обложил амфорой вина десятину виноградника. Отчаяние было всеобщее. Многие бежали в соседние королевства. В Лиможе толпа сожгла новые реестры, и в наказание многих предали смерти.

Но Хильпериха постигла божья кара. Его дети тяжко занемогли. Тогда королева сказала мужу: «Мы уже потеряли детей, а теперь слезы бедных, стоны вдов и сирот причинят смерть остальным. К чему переполнены вином наши погреба, к чему ломятся под тяжестью хлеба наши амбары? Мы копим, не зная, для кого. Сожжем эти реестры, и пусть наш фиск довольствуется тем, чем довольствовался король Хлодвиг». И реестры были брошены в огонь.