Эрнест Лависс - История Франции в раннее Средневековье

Усилия Карломана и Пипина не победили народных суеверий. По-прежнему солнечные затмения и явление комет вызывали ужас, по-прежнему от града отмахивались палками, к которым были привязаны бумажки с заклинаниями, по-прежнему вопили при погребениях, пили и ели на могилах, носили талисманы, гадали. Иные все еще поклонялись деревьям, камням и источникам. Церковь была бессильна перед этим язычеством. Невежество клириков и монахов исключало возможность широкого воздействия проповедью. Учить само духовенство было трудно. Библия полна была ошибок в словах и знаках. Нередко в ней стояли рядом два перевода одного и того же места, что и открывало простор самым странным заблуждениям. Литургические книги полны были тропов [496].

Карл Великий, считавший себя ответственным за спасение душ своих подданных, хотел дать им священников, способных их научить. Он хотел создать вокруг себя «Новые Афины», слава которых превзошла бы славу прежних, — «Афины Христовы», коих мудрость направлялась бы к богопознанию. После восстановления Империи, пред зрелищем древней славы Рима, которой содействовал такой длинный ряд славных писателей, он проникся мыслью, что литература есть необходимое украшение великой державы. Потому-то не без основания дают имя Возрождения тому движению, которому он дал толчок.

Намерения императора ясно сказались в послании его к аббату Фульды.

«Знай, что в последние годы по письмам, которые слали нам из разных обителей, извещая, что братия молят за нас — мы заметили, что в большинстве чувства авторов добры, а речь груба. Что диктовало изнутри благочестивое чувство, того во вне не мог выразить правильно нескладный язык, ввиду недостаточности образования. Тогда стали мы опасаться как бы, в виду слабости письменного искусства, разумение Св. Писания не стало меньшим, нежели оно должно быть. Все мы знаем, что если опасны заблуждения словесные, то еще опаснее заблуждения чувств. Потому-то мы увещаем вас не только не пренебрегать книжным искусством, но укреплять его со всяческим смирением, угодным Богу, дабы вы легче и вернее могли проникать в тайны Божественного Писания. Так как в священных книгах имеется немало фигур, тропов и тому подобных вещей, то ясно, что читающий их тем скорее проникает в их духовный смысл, чем более полное литературное образование он получил… Не забудь передать экземпляр этого письма всем твоим соепископам и во все монастыри, если хочешь заслужить нашу милость» [497].

Чтобы достичь этой цели, надлежало, как Карл говорит в другом месте, «найти людей, которые имели бы охоту и возможность учиться и желание учить других». Таких не нашлось среди франков. Король брал их откуда мог: из англосаксов, ирландцев, шотландцев, лангобардов, готов, баваров, — всем предлагали чины и награды. Первыми призваны были итальянцы: Петр из Пизы, Павлин и Павел Диакон, историк и поэт. Но ничье влияние на духовную жизнь эпохи не могло сравниться с влиянием Алкуина.

Он был родом с Британских островов. Родившись в Нортумбрии около 735 года, он вступил в школу Иорка во время епископства Эгберта, ученика Беды Достопочтенного. Учителем его был Альберт, — «великий ученый: одним он преподавал правила грамматики, на других изливал волны риторики, этих готовил к битвам, тех — к песням Аонии. Он объяснял гармонию неба, тяжкие затмения солнца и луны, бурные движения моря, землетрясения, природу человека и животных, комбинации чисел и различные их формы. Он учил вычислять верным способом возвращение Пасхи, но в особенности — он раскрывал тайны Св. Писания». Обогащенный уже этими универсальными познаниями, Алкуин изучал в библиотеке Йоркской школы латинских и греческих писателей, трактаты церковных учителей и языческих философов. Это и был человек, который нужен был Карлу. Король познакомился с ним в Италии и через несколько лет пригласил его к себе. В 782 году Алкуин явился в страну франков со своими учениками Сигульфом, Фридугизом и Виттоном. Он стал другом государя, принял горячее участие в споре об адопцианизме и был одним из деятелей, подготовивших венчание 800 года.

Алкуин оставил большое литературное наследство. Но прежде всего он был учителем, верным передатчиком усвоенной им премудрости, пропагандистом метода, который держался в течение всего Средневековья. Это он освятил навсегда деление знаний на «семь ступеней философии», или «семь искусств»: это — грамматика, «хранительница стиля и языка», риторика и диалектика («одна, ведущая к заключению, помощью точных и сжатых доводов, другая, пробегающая с обильными словами поле красноречия»), арифметика, геометрия, музыка и астрономия. В основе он не отличается ни оригинальностью, ни научной любознательностью. Его педантическая закваска проявляется в столь любимых им длинных стихотворных загадках и в придуманных им диалогах между учителем и учеником, вроде известного диалога «между Алкуином и Пипином» (сыном императора):

«Что такое письмо? — Хранитель истории. — Что такое слово? — Предатель мысли. — Кто рождает слово? — Язык. — Что такое язык? — Бич воздуха. — Что такое воздух? — Хранитель жизни. — Что такое жизнь? — Радость счастливых, печаль несчастных, ожидание смерти. — Что такое человек? — Раб смерти, гость места, проходящий путник».

Алкуин был наставником Карла, а также его сыновей, дочерей и всего двора. Таково было начало знаменитой «дворцовой Академии» ( Academia palatina ), в которой, наряду с королевской семьей, мы встречаем знаменитейших людей эпохи. По англосаксонскому обычаю славные ученики принимают имена, заимствованные из библейской или языческой древности: Карл называется Давидом, Алкуин — Горацием Флакком, Ангильберт — Гомером, Адалард — Августином, Виттон — Кандидом и т. д.

Членов этой «Академии» мы встречаем во главе епископств и монастырей. Так через посредство Церкви хотел Карл распространить просвещение. «Пусть служители Господа — гласит капитулярий от 23 марта 789 года — привлекают не только людей из зависимого состояния, но и сыновей свободных. Пусть устроены будут школы для обучения детей чтению. Пусть при всех монастырях и епископствах преподаются псалмы, пение, счет и грамматика».

В эту эпоху создаются многочисленные монастырские и епископские школы: Ангильберт основывает школу при монастыре св. Рихария ( Saint-Riquier ), Адалард — в Корбии, Гервольд у св. Вандрегизила, Бенедикт— в Аннане. В Лионе Лейдрад устанавливает обучение чтению, письму и пению, «согласно обычаям дворца». Удалившийся в 796 году в Тур, в качестве аббата св. Мартина, Алкуин борется с «деревенской грубостью» ( rusticitas ) турцев и мечтает создать на берегах Луары новый Йорк.